Наталья Громова - Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. Опыт прочтения судьбы

С декларативными заявлениями Хрущева о борьбе против произвола лиц, злоупотребляющих властью, об исправлении нарушений социалистической законности Ольга связывает новые ожидания и надежды, но уверена, что все изменения надо начинать с самих себя. И в первую очередь это касается их, писателей.

15 июня 1956 года, выступая в Центральном доме литераторов, Ольга говорила: "Считаю, что одной из основных причин, которые давят нас и мешают нашему движению вперед, являются догматические постановления, которые были приняты в 1946–1948 гг. по вопросам искусства… И вот что самое страшное, что под этим постановлением и под докладом Жданова, который читался по этому постановлению, мы живем до сих пор…" [140] Стенограмма выступления О. Ф. Берггольц в Центральном доме литераторов 15 июня 1956 г. Цит. по: Золотоносов М. Н. Гадюшник. Ленинградская писательская организация: Избранные стенограммы с комментариями. М., 2013. С. 230.

Основной пафос ее речи сводился к словам "Мы действительно очень много лгали".

Ответом на выступление Ольги стала записка, присланная из отдела культуры ЦК КПСС, "О некоторых вопросах развития современной советской литературы" от 27 июля 1956 года. В ней, в частности, говорилось: "О. Берггольц дошла до того, что постановления ЦК КПСС изображала как продукт творчества щедринских градоначальников. Показательно, что это развязное выступление было встречено аплодисментами части аудитории. Председательствующий на совещании член парткома писателей т. В. Рудный фактически солидаризировался с О. Берггольц, признав в заключительном слове обсуждение плодотворным. Существует необходимость разъяснить писателям, что, несмотря на отдельные неточности и ошибки, имеющие частный характер, постановления ЦК КПСС по идеологическим вопросам сохраняют все свое принципиальное значение, отражают позицию партии, направляющей наше искусство по пути жизненной правды и народности. Критика упадочного декадентского искусства, формалистического трюкачества, серости и примитивизма необходима и плодотворна для развития современного советского искусства. Задача воспитания бодрых, идейных, верящих в победу нашего дела строителей коммунизма, отношение к литературе как к делу огромного общественного значения, призыв к глубокому изучению действительности и к активному вторжению в жизнь – эти положения, составляющие основной пафос постановлений ЦК КПСС, выражают незыблемые основы политики партии по вопросам литературы и искусства" [141] Записка Отдела культуры ЦК КПСС «О некоторых вопросах развития современной советской литературы». РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 14. Л. 88–96. Подлинник. .

А 15 августа, ровно через месяц после Ольгиной речи в Центральном доме литераторов, состоялось закрытое партийное собрание, на котором после обсуждения доклада Хрущева и итогов XX съезда большинство выступающих уже обличали позицию Берггольц.

Такое уже бывало, и не раз.

"В позапрошлом году, – вспоминала она в дневнике 22 июля 1958 года, потрясенная смертью Зощенко, – после XX съезда, первой и, кажется, единственной ринулась в драку за него, говоря о необходимости пересмотра знаменитого постановленьица и доклада Жданова и отношения к Зощенко вообще. И все же чувство глубокой вины своей за трагическую судьбу его легло сегодня на душу как камень. <���…> "Я бросаю вам перчатку, поднимайте", – сказал он, маленький, изящный, беззащитный, когда его в очередной раз прорабатывали и воспитывали за "Парусиновый портфель". Эх, невозможно вспоминать обо всем. А как я встретила его тогда, в 46-м, на Пантелеймоновой, жавшегося к стене, как он мужественно и, главное, скромно нес свой ослепительно страшный венец, возложенный на него варварами в этом распроклятом постановлении. Он не кичился своим непомерным страданием, не бравировал мужеством, он просто был непреклонен, он не мог иначе. <���…> Как-то будут хоронить его наши держиморды? Поди, не дадут народу проститься с ним, не поместят даже некролога…"

Но тогда, в 1956 году, ей снова пригрозили исключением из партии.

19 декабря 1956 года вышло закрытое письмо ЦК "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов" – по сути реакция на массовые антисталинские выступления так называемых братских компартий. Но это было еще и сигналом для собственной интеллигенции.

"В выступлениях отдельных писателей проявляются стремления охаять советский общественный строй, – говорилось в секретной записке ЦК. – Такой характер, очерняющий советские порядки и наши кадры, носило, например, выступление писателя К. Паустовского в Центральном доме литераторов при обсуждении романа В. Дудинцева "Не хлебом единым". Среди части литераторов имеют место попытки поставить под сомнение партийные решения по идеологическим вопросам, пропагандировать и навязывать другим неправильные, вредные взгляды. Так, член КПСС писательница О. Берггольц заявила на беспартийном собрании литераторов, что одной из основных причин, которые якобы давят литераторов и мешают движению литературы и искусства вперед, являются постановления, которые были приняты ЦК в 1946–1948 гг. по вопросам искусства" [142] Постановление Президиума ЦК КПСС «Письмо ЦК КПСС к партийным организациям “Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов”». РГАНИ. Ф. З. Оп. 14. Д. 88. Л. 54. URL: http://www.coldwar.ru/hrushev/postanovleniye-ob-usilenii-politicheskoy-raboti.php . .

И она – в который раз! – вынуждена писать покаянное письмо в ЦК КПСС и СП Союза писателей Ленинграда. 17 января 1957 года она отправляет в ЦК заявление, где пишет: "…должна заявить, что считаю указание, сделанное в мой адрес в закрытом письме ЦК, совершенно правильным, а тот факт, что я выступила по поводу послевоенного постановления ЦК по искусству на беспартийном собрании литераторов, считаю своей ошибкой".

Но вот в дневнике, продолжая следовать законам советского двоемыслия, пишет прямо противоположное:

"Год назад – какой был подъем, несмотря на страшный выстрел себе в сердце Фадеева. – Так верили, что вот теперь будем писать и говорить правду, и уж что бы то ни случилось (а вообще-то ничего и не случилось!) – не дрогнем, не уступим, ничего не предадим. Да, бюрократия, аппарат будут сопротивляться, но ведь мы вернулись к ленинским нормам, массы за них, – нет, мы дружно сломим эту бюрократическую косность, надо только быть смелей, и говорить правду, правду, правду и ничего не бояться, – за нас, правда, и ведь мы оказались правы! Мы не верили в виновность миллионов арестованных товарищей, мы считали вредным адм-бюро-руководство, – мы оказались правы. Так будем же верить себе и – нечего бояться!