Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Только подумайте: строительство Хасиенды в 1981 году обошлось в 344 000 фунтов, что можно сравнить с нынешними тремя миллионами. Если сегодня вы потратите три миллиона на клуб, люди решат, что вы рехнулись.

Но мы с ребятами из New Order смеялись над неурядицами и перерасходами. Другого участия мы не принимали. Было бы по меньшей мере странно наблюдать за тем, как тратятся такие суммы денег в то время, когда каждый из нас жил на двадцать фунтов в неделю. Мы не ощущали эти деньги своими.

Единственный раз мы вспомнили, что тоже участвуем в делах клуба, когда спорили по поводу расположения сцены. Можно было расположить её в конце основного бара или в центре. Мы все хотели, чтобы сцена находилась в конце, но угадайте, куда её поместили? В середину. Я уверен, что Тони распорядился так назло нам.

Наиболее существенным вкладом в клуб я считаю своё решение поместить сцену в центр зала. Я не хотел, чтобы сцена была в конце, поскольку в этом случае она захватила бы пространство и мы бы получили концертный зал. Но наша главная идея заключалась в обратном: мы хотели сделать зал для дискотек. Именно я предложил устроить танцевальную площадку в центре и разместить там сцену. Таким образом она не искажает пространство зала, но группы, использующие мощную световую аппаратуру, не могут там играть, так что за этот выбор я в своё время порядком огрёб.

Тони Уилсон, из книги The Haçienda Must be Built, вышедшей под редакцией Джона Сэвиджа

По мере завершения строительных работ становилось очевидно, что кризиса нам не избежать. И мы заняли деньги у Whitbread. В Великобритании это довольно распространенная практика. Вы берете деньги в долг, но подписываете ограничительный контракт с пивоварней. И как только вы подписываете этот контракт, вы уже не можете предлагать свои варианты цен на оптовые поставки любого пива. В этом и заключалась сделка. Согласно условиям пивоварни, мы могли одолжить у них деньги, но при этом лишались всех скидок на поставку до тех пор, пока долг не будет выплачен. Мы не подозревали, насколько серьёзные последствия это может иметь, пока не открыли клуб.

Из-за этого контракта мы терпели убытки, которые не могли возместить. На самом деле наши продажи пива были одними из самых крупных на северо-западе Англии, но из-за контракта мы так и не извлекли из этого прибыль. Какой-нибудь маленький паб мог платить Whitbread десять пенсов за пинту, а Хасиенда, которая по идее должна была получать скидку за объём, платила за пинту один фунт. Мы ничего не заработали на продаже разливного и бутылочного пива, и некоторое время спустя наш менеджер повадился незаметно покупать дешёвое пиво у Макго и продавать его из-под полы, чтобы поправить финансовое положение клуба. Надо сказать, что не мы продавали больше всех пива в Манчестере. Больше всех продавали Old Monkey на Портланд-стрит и паб Holt’s, где пинта стоила один фунт. Они однозначно были чемпионами.

Другой существенной ошибкой, допущенной из-за нашей неподготовленности, было заключение договора об аренде. Владельцы здания, оказавшиеся кончеными подонками, требовали заключить договор на двадцать пять лет. И мы согласились. Они даже использовали старую как мир уловку, заявив, что у них уже есть заинтересованный покупатель и нам лучше поторопиться. И угадайте, что было дальше? Конечно же мы повелись на это. И стали почётными обладателями дорогущего клуба с арендой на четверть века.

Следующую ошибку допустила группа. Вероятно, самую существенную ошибку из возможных.

Нас убедили подписать личные гарантии перед банком, арендатором, пивоварней и ещё чёрт знает перед кем, что сделало нас персонально ответственными за наши долги. До этого мы были акционерами в компании с ограниченной ответственностью, и наши личные активы были защищены этим статусом. Теперь же, если клуб разорится, а мы не выплатим долги, мы будем нести за это ответственность (читай: нас вздрючат). В случае банкротства банк мог конфисковать наши дома, машины, первого ребенка, — всё, что значилось за нашими именами, могло пойти в счёт выплаты долга. Для Роба, бывшего азартным игроком, это был приемлемый риск.

Когда мы вникли в суть дела, то всерьёз обеспокоились возможными последствиями. И в течение многих лет это висело над нами как дамоклов меч. По крайней мере, Роб был повязан с нами. Он тоже выступал поручителем и спустя пару лет по ряду причин чуть не лишился дома.

Стоит ли говорить, что мы стали уходить в минус с того самого момента, как наняли архитектора?

Однажды кто-то спросил меня, кто виновен во внезапной кончине Хасиенды. И на тот момент в качестве ответа я назвал имя Бена Келли.

Сейчас уже я понимаю, что это не так и что все мы были не без греха. Но начал всё именно Бен.

По всем работам, что он для нас делал, начиная с Хасиенды и заканчивая нашим баром Dry, офисом Factory Records и даже квартирой Тони Уилсона, установленный бюджет был значительно превышен. Ответственные люди давали Бену полную свободу действий и сами активно способствовали тому, чтобы он развернулся по полной. Он милый парень, но никогда до этого не работал над клубом и сам это признавал. В итоге дизайн Хасиенды обошёлся на 5000 процентов дороже. Первое впечатление входящих обычно было «вау!», но к концу дня публику мало заботят архитектурные изыски. Люди просто хотят послушать группы с приличным звуком и свободно подвигаться. Позже, уже в эпоху эйсид-хауса, танцуя в забегаловках, открыть которые ничего не стоило, они получали такое же удовольствие, как в Хасиенде, на которую ушло целое состояние. Так что насколько Бен повлиял на успех Хасиенды — это вопрос.

Нужно сказать, что он создал уникальный, культовый дизайн помещения, прошедший проверку временем. Отдадим ему должное: объект до сих пор является достопримечательностью и остаётся классикой жанра.

Когда работы были завершены, можно было сказать, что это «не клуб и не дискотека, а настоящая театральная сцена, в декорациях которой максимально эффективно использованы самые обычные материалы».

Стены имели оттенки холодного, воздушного, сине-серого цвета. Pigeon Blue BS409, если быть точным. Несущие элементы конструкции здания были скорее подчёркнуты, нежели спрятаны. Балки и подпоры были обмотаны броскими чёрно-жёлтыми полосками, что в сочетании с дизайном Питера Сэ-вилла отсылало к ранним концертам Factory с плакатом «Наденьте защиту для ушей».

Келли описал дизайн как кричащий «визуальный каламбур». Цвет ряда железных колонн предназначался для предупреждения: будь осторожен, ты не знаешь, с кем можешь столкнуться на танцевальной площадке. «Типичный дизайн танцпола даже не обсуждался», — говорил он, и я уверен, что он поддерживал Уилсона в вопросе расположения сцены, желая подчеркнуть, что место является клубом, а не концертной площадкой. Помимо этого, размещение балок со световой аппаратурой позволяло подобрать свет под мероприятие, а не наоборот (когда мероприятие определяется размещением световой аппаратуры).