Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Но это было лишь в теории, а в действительности получалась фигня. Некоторые приходили на хорошо оплачиваемое место только для того, чтобы обогатиться за наш счёт. Они, должно быть, думали, что у нас круглый год Рождество, блин. Всё строилось на неуместном доверии, в результате чего нас кидали.

Однажды весной мне позвонил мой приятель Энди Фишер, хорошо зарекомендовавший себя как промоутер. В разговоре он упомянул, что всегда различит на улице возвращающегося с работы сотрудника бара Хасиенды.

Я посмеялся вместе с ним: «Это ведь шутка?»

«Нет, это правда, — сказал он. — Работника бара из Хасиенды, идущего ночью с работы домой по Оксфорд-роуд, видно с первого взгляда».

«Но как?» — я был озадачен. Они ведь выглядели обыкновенно. И мы особо не вводили дресс-код...

«Ты действительно хочешь знать?» — спросил Энди.

«Валяй, умник!»

«Они исправно тащат домой ящик пива».

Так оно и было. Изо дня в день в конце смены каждый из них прихватывал с собой ящик и шёл домой. И вдруг я понял: всякий раз, когда мы проводили инвентаризацию, обнаруживалась нехватка того-сего, и никто не был в курсе, куда девалось пиво. Похоже, кое-кто из персонала знал куда.

Я задолбался спрашивать, куда всё девается. «Куда делись все лампочки?» Распорки, стойки, прожекторы, проекторы слайдов — некоторые предметы исчезли, и мы остались с дешёвым и обшарпанным барахлом. Оказалось, что один из световиков, в прошлом тур-менеджер, заработавший себе дурную славу, втёрся к Робу в доверие и в результате открыл собственную компанию, которой управлял прямо из своей квартиры в Халме. Компания сдавала в аренду нашу долбаную световую аппаратуру. Его поймали лишь тогда, когда он пытался предложить свои услуги моему знакомому тур-менеджеру. Очевидно, он потихоньку вынес имущество клуба, складировал у себя дома и таким образом открыл свой бизнес. Ему могла позвонить группа и сказать: «нам нужны двадцать прожекторов, несколько рэковых стоек, пара переключателей и пульт режиссёра по свету». И он предоставлял им аппаратуру из Хасиенды. Когда мы это обнаружили, ребята всё забрали, наваляв ему по полной.

Спустя несколько лет он снова пришёл в клуб и обратился к администратору Фионе Аллен, которая позже стала известна благодаря шоу Smack the Pony. «Как дела? Можно зайти?» — спросил он.

Она ошарашенно посмотрела на него, не веря, что он отважился заявиться.

Она позвала охранника: «Дэмиен, вышвырни этого придурка прямо в канал».

«Без проблем», — ответил тот.

И вышвырнул. Поднял и бросил в воду. Затем вернулся на своё место и — что мне нравится больше всего — даже не спросил её, что к чему.

В те годы воровство такого масштаба было обычным делом. Охрана в восьмидесятых была на редкость вялой, так что видеомагнитофоны, вертушки диджеев, осветительные приборы, динамики, наличность из кассы и прочее пропадало каждую неделю. Воровали всё, что можно было своровать. Размеры здания требовали тщательного присмотра, ведь любой урод мог зайти и взять всё, что угодно. Это случалось, даже когда клуб был открыт. Здание было огромным, и мы не могли за всем углядеть.

На каждом мероприятии кто-нибудь из сотрудников обязательно подходил и говорил: «Ой, кто-то только что упёр видеомагнитофон из видеобудки и убежал». Нам портили жизнь как извне, так и изнутри.

Помню, как световик New Order Энди Лиддл, укладывая аппаратуру для тура по Америке 1993 года (Technique tour), с особым удовольствием продемонстрировал Робу два диапроектора, взятых напрокат в бирмингемской осветительной компании. На них всё ещё было нацарапано «FAC 51»: их украли, продали и сдали нам же в аренду. А Роб в своё время купил их на собственные деньги, чтобы оживить клуб.

Вдобавок ко всему мы продолжали совершать дорогостоящие ошибки. Как выяснилось, наш собутыльник С.G., отвечавший за звук, имел грандиозное заблуждение, о котором мы узнали, только когда Крис Хьюитт со смехом сообщил мне, сколько он зарабатывал, меняя динамики. Пятьсот фунтов в месяц. Я не понимал, как это получалось. Почему динамики нужно было менять так часто? Я орал на диджеев, убеждавших меня, что они тут ни при чём. Загадка да и только.

Потом уже как-то ночью, напившись, я коротал время в диджейской кабинке; вошёл С. G. и начал выключать магнитофоны и прочую технику, — не отключив перед этим усилители. Раздался оглушительный треск динамиков. Ну хотя бы загадка прояснилась. С.G. думал, что всё естественно...

Таким образом, персонал либо тырил наше имущество, либо творил фигню иного рода. Клуб всё время пустовал, а наша политика держать его открытым дорого нам стоила. Ну, по крайней мере, мы использовали клуб как средство продвижения групп с Factory, не так ли?

Не так. Группы с Factory редко выступали в Хасиенде. Менеджеры групп просили Тони организовать концерт, но, по всей видимости, им с Робом это было не особо интересно. Тони использовал заведение как расширенную и улучшенную версию изначального клуба Factory в Халме, приглашая эстетских исполнителей. К сожалению, в большинстве своём группы эти были маленькими, а помещение — большим. Прикидывая, в какую сумму обходится содержание клуба, понимаешь, что маразм только крепчал. Чтобы покрыть расходы, нам нужно было набить клуб битком, а для этого приглашать только тех исполнителей, которые могли бы собрать четыреста человек. Из этого безрассудства очевидно, как мало внимания мы уделяли планированию, но наша задумка состояла в том, чтобы продвигать своих любимцев, а в то время это были характерные британские постпанк-инди-группы.

Существовала небольшая когорта постояльцев — эстетов и выпендрёжников, которые не хотели идти в Fagin’s и другие типичные клубы города, поскольку там тусовались толпы пьяного быдла. Они приходили в Хасиенду, где чувствовали себя в безопасности. Продажа билетов на тот момент по-прежнему составляла серьёзную проблему. Мы вовсю старались увеличить число посетителей. Само здание отпугивало многих, дерьмовый звук был досадой для любителей музыки, а те, кого нам удавалось завлечь внутрь, обнаруживали, что клуб пуст и неуютен. В результате группы начали заявлять, что не будут больше тут выступать, несмотря на щедрый гонорар.

В тот год мы выпустили «Blue Monday». Релиз состоялся 7 марта, запись попала в чарты дважды, во второй раз — благодаря популярности среди отдыхающих, которые услышали песню за границей во время летнего отпуска, а вернувшись в Великобританию, купили запись (зачастую спрашивая в магазинах сингл «New Order' группы Blue Monday).

Запись стала самой продаваемой пластинкой всех времён и продержалась в чартах тридцать четыре недели.

Во многом благодаря фильму «Круглосуточные тусовщики» зародилась легенда о том, что каждая копия «Blue Monday» стоила Factory Records лишних денег из-за сложного конверта с вырубкой дизайна Питера Сэвилла. Это не совсем так. Действительно, макет представлял собой тройной конверт ручной работы (как полагал Стивен Моррис, дороже всего обошлось то, чего народ даже не понял). Получалось, что из-за дизайна лейбл терпел убыток в десять пенсов с продажи каждой копии, а первый тираж составил более двух миллионов. При последующих тиражах «хита выходного дня» расходы на издание были сокращены за счёт более дешёвого варианта конверта, и «проблема» таким образом решилась.