Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Она посмотрела на него.

«Отвали», — протянула она с плаксивым «нуу-йооок-ским» акцентом и отвернулась. На этом в тот раз всё и кончилось. Но были ещё две истории, связанные с её приездом.

Во-первых, кто-то залез к ней в сумку в гримёрной. Когда она вернулась в отель, то обнаружила, что её капитально обчистили.

Вторая легенда гласит, что они с Марком Каминсом останавливались в доме Майка Пикеринга в Чорлтоне. После мероприятий в Хасиенде они оба очень устали. Они поймали такси, чтобы доехать до квартиры Майка. Сейчас дома ленточной застройки в Англии имеют дверь в подъезд и входную дверь, и каждая открывается ключом.

Майк оставил ключи Мадонне и Марку, чтобы они могли попасть в дом, но они, совершенно пьяные, с этим не справились. Они успешно открыли первую дверь, вошли внутрь, и дверь с ключами в замке захлопнулась за ними.

Они заперли сами себя. Утром Майк проснулся и услышал, как его жена открыла дверь и через нее ввалились Марк и Мадонна.

Не знаю, какая история правдива.

Ещё одно примечательное событие того дня — интервью с Моррисси и Робом. Не знаю, почему, но Моррисси всегда ненавидел Joy Division. Вероятно, Роб уловил это, и, когда камеры выключили, он повернулся к Моррисси и сказал: «Моррисси, твоя проблема в том, что у тебя всегда была кишка тонка убить себя, как это сделал Йен. Ты, мать твою, завидуешь ему». Его как ветром сдуло, но видели бы вы его лицо. Я чуть живот не надорвал со смеху.

Вход по приглашениям был бесплатным.

В тот день, как мы уже знаем, выступал звёздный состав Factory, а также Jazz Defektors.

Их руководителем была Элли Грэй, лидером — Солтс, постоянный посетитель клуба, один из немногих темнокожих в то время. Группа выходила на сцену клуба при первой возможности, набирая известность благодаря музыке и внешнему виду. На них были подобранные по цвету костюмы 1950-х годов, брюки с высокими поясами, купленные в секонд-хендах и на благотворительных распродажах. Они тоже должны были участвовать в передаче The Tube, но в день съёмки персонал Мадонны настоял на том, чтобы она пела под фонограмму две песни, а это значило, что одну песню придётся вырезать. Это была песня Jazz Defektors. «В танцах она бы с нами не потягалась», — с сожалением сказал Солтс.

Это событие повлекло за собой другие. Спустя годы Тони Уилсон ужинал с Мадонной. «Я собрался с духом, посмотрел на Мадонну через столик и спросил, в курсе ли она, что первым местом, где она выступала за пределами Нью-Йорка, был наш клуб в Манчестере. Она холодно на меня взглянула и ответила, что, вероятно, это у неё в памяти не задержалось».

Какая прелесть.

Между тем диджей Грег Уилсон был не единственным, кто покинул Хасиенду. Говард Джинджер Джонс, директор и менеджер клуба, отчалил в самом конце 1983 года. Прощальная вечеринка состоялась 30 декабря.

Он говорил, что хочет новых ощущений. Услышав о The Stone Roses, он задумался о карьере музыкального менеджера и недолго действительно был их менеджером. Своё заявление он подал во время празднования Хэллоуина в клубе. В результате к началу 1984 года у клуба не было ни директора, ни кого-либо достаточно квалифицированного или, по крайней мере, желающего выполнять эту работу. Так началась позорная эпоха «административного комитета», товарищества, в которое входили Майк Пикеринг, менеджер бара Пэнни Хенри и Элли Грэй. Ещё участвовали Греттон и Уилсон. Грэй была администратором со времени открытия Хасиенды и прекрасно представляла ее финансовые проблемы. «Дебиторы всегда пытались подобраться к Джинджеру, но он всё время был недоступен», — сказала она Джону Сэвиджу. Когда сформировался административный комитет, её задачей стало держать судебных приставов подальше от клуба. При этом она вспоминает, что в самом начале комитет работал хорошо, «хотя никто не знал, чем он занимается».

К тому времени мы допустили почти все возможные ошибки. Нам следовало тут же или даже еще раньше привлечь профессионального управляющего клубом, но мы всегда нанимали друзей, поскольку с ними было приятно работать, даже если работу эту они в гробу видали.

Когда Джинджер отошёл от дел в 1983 году, его место заняла Пэнни. Она жила в доме Алана Эразмуса на Палатин-роуд, одновременно являвшемся штаб-квартирой Factory, и имела все основания получить эту должность: она была старым другом.

Думаю, что идея коллективного управления Хасиендой принадлежала именно ей, и внезапно она, Элли и Майк Пикеринг стали всё решать путём голосования. Например, повышение цен. Очевидно, что персонал не хотел, чтобы клуб был дорогим заведением для их друзей. Их не заботило, приносит Хасиенда прибыль или нет. И каждый раз, когда предметом голосования становилось повышение цен, они голосовали против.

«Так, на этой неделе пиво подорожало, нам нужно поднять цену за пинту. Кто за?»

Разумеется, никто. Цены оставались низкими, но в то же время никто не принимал мер по сокращению расходов, что означало ещё большие убытки. Говорили, что «народ» нас любит. Мы не только продавали самое дешёвое пиво в Манчестере, но и не повышали цены по субботам. Есть среди владельцев пабов и клубов неписаный закон, согласно которому в субботу цены на всё повышаются на десять пенсов. Вы делаете накрутку просто потому, что таков рынок (то есть недовольны все). Хасиенда так никогда не делала, поскольку персонал голосовал против. Они никогда не упускали возможность упустить возможность, как говорится. Поскольку деньги на финансирование клуба поступали за счёт New Order, Joy Division и Factory, об убытках не беспокоились.

Я считаю, что идея коллективного управления клубом была нелепой, поскольку члены коллектива ничем не рисковали. Персонал, кажется, думал примерно так: «Ой, да они, блин, рок-звёзды и миллионеры, — сделаем дешёвое пиво для наших друзей».

Рок-звезда и миллионер? В каком месте?

Похоже, такой точки зрения придерживались все. Однажды я приехал в город и припарковал машину около клуба. Это была новая «Ауди», корпоративная машина, точнее, машина New Order. Когда я вышел из клуба, то обнаружил, что она насмерть раскурочена. Кто бы это ни был, постарался он знатно: фары, двери, крыша и лобовое стекло — всё было разбито. В гневе я влетел обратно, но столкнулся с выходящим Тони Уилсоном.

«Хуки, дорогуша, что случилось?» — спросил он. Тони тогда всех называл «дорогуша».

Указывая на свою искалеченную машину, я прошипел: «Какие-то долбаные твари разнесли мою машину в хлам».

«Что же, дорогуша, за неё заплачено», — сказал он и убежал, оставив меня в недоумении.

Даже если и так, его слова не утешали.

Мы продолжали совершать ошибки. В частности, перекрашивали заведение каждую неделю, и это стоило огромных денег. Причем вместо того, чтобы вымыть поддоны для краски и валики, их выбрасывали, а потом шли в B&Q и покупали новые. Уже после того, как мы объявили себя банкротами, я нашёл гору старых инструментов — целый грёбаный Эверест с двумя шерпами [6] Шерпы — представители народности в восточном Непале и Индии. Будучи прирожденными альпинистами и обладая отличным знанием высокогорной местности, традиционно работают проводниками и носильщиками в альпинистских экспедициях. В связи с чем шерпами называют также любого горного носильщика-проводника независимо от этнической принадлежности. и палатками. Мы всё просрали.