Питер Хук - Хасиенда: Как не стоит управлять клубом

Они окружили меня и стали толкать. Хвала Всевышнему, появилась Энг и спасла меня. Я поспешно ретировался, прибежал домой и запер дверь. Какое облегчение. Никогда в жизни я не был так напуган — если не считать других случаев в Хасиенде.

На следующий день я отдал униформу Барни. Шучу.

Бандиты продолжали безобразничать в городе. Перестрелка на концерте Papa San в рамках проходившего в августе 1991 года International II стала причиной прекращения мероприятий в стиле регги. В июне 1992 года, когда членов банды Солфорда не пропустили на Most Excellent в Wiggly Worm (в прошлом клуб Питера Стрингфеллоу Millionaire), они вернулись на угнанном автомобиле и протаранили входную дверь, а потом подожгли машину. После этого заведение было закрыто навсегда. В октябре на Funhouse в клубе PSV были оставлены канистры с газом «Сирень». На следующей неделе в результате перестрелки был ранен в ногу студент.

Обычно концерты по пятницам привлекали к себе более дикую аудиторию, чем субботние мероприятия, которые казались бандитам недостаточно жёсткими. По пятницам в клуб приходили любители музыки в футболках и мешковатых штанах, им нравилось одеваться немного вычурно. По субботам у нас бывали парикмахеры, которые пили бренди, иногда принимали наркотики и, вероятно, приходили только для того, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Меня обычно по субботам не было, этими мероприятиями заведовал Барни.

Затем, когда мы изменили расписание, мероприятия смешались, как и аудитория. Преступники приходили каждый вечер подраться, покрасоваться и понаглеть. В других клубах было безопаснее, так как все криминальные элементы тусовались в нашем.

Под балконом Хасиенды было четыре угла, и все они принадлежали бандам: солфордская молодёжь, старая гвардия Солфорда, Уайтеншо, Читэм-Хилла и Гуча. У всех было своё место, и если кто-то заходил в чужой угол, начиналась заваруха. Практически единственными, кто мог передвигаться по клубу свободно, были музыканты: я, Барни, ребята из The Mondays и The Roses. Даже совершенно невинные посетители рисковали схлопотать оплеуху, если по ошибке забредали не туда. Это создавало нам реальную проблему: какому-нибудь студенту надоедало тусоваться, он шёл не в тот угол, получал по ушам (в лучшем случае), а затем, естественно, жаловался. Каждый раз, когда мы просили Пола или Дэмиена разобраться в ситуации, они исправно отвечали: «Что ж, ему не следовало туда соваться, ну правда ведь». Для них территориальные правила объясняли всё. Я лишь ругался про себя и предлагал пострадавшей стороне бесплатную выпивку.

Это не всегда срабатывало. Некоторые наши посетители знали номера адвокатских контор и сами были из тех особ, к которым и полицейские прислушивались. Забавно, но Хасиенда вывела гопничество к новым слоям общества. Из клуба оно распространялось на весь Манчестер.

Копы настаивали на проведении ночных проверок и обходов, зная, что это всех взбесит. Они приезжали без предупреждения. Энг проводила их внутрь, и по клубу они рыскали в сопровождении охранников. Причём являлся не один коп, а все десять.

Люди плевались и обливали их напитками, но те не реагировали, предоставляя нашим охранникам дубасить виновных. Энг думала, что полицейские терпят такое обращение в соответствии с какой-то секретной директивой, и мне тоже так казалось. Было похоже, что они пытаются спровоцировать участников банд. Странный способ.

Некоторые крупные мероприятия записывались для радиопередач Терри Кристианом, местным диджеем с Piccadilly Radio. Он поставил мне один из выпусков, в котором Майк Пикеринг выключает музыку, чтобы сообщить публике, что снаружи полиция собирается ворваться в клуб. Страшно.

Иногда приходилось впускать группу захвата, явившуюся за парнем, который нарушил условия временного освобождения или что-то ещё. Коп под прикрытием внутри давал знак, после чего врывалась вся группа и вытаскивала нарушителя из здания. Нас никогда не предупреждали об этих проверках, поэтому мы не могли защитить невинных свидетелей. Посетителей могли побить и затоптать, смести с дороги, иногда дело заканчивалось травмами и повреждениями, если кто-то хотел сбежать и начиналась драка.

Бандиты доставали всех. Сладкая жизнь благополучно закончилась, её сменила череда сплошных эпизодов насилия. Атмосфера в клубе и в музыкальной среде в целом сильно ухудшилась.

И виноваты были не только бандиты. Одна за другой поступали жалобы на применявших силу охранников. Мы думали, что с женщинами они ведут себя по-другому, пока не обнаружили, что посетительницы клуба ни в чём не уступают парням.

Банда Солфорда разделила нишу на две части по половому признаку. На одной половине были мужчины, на другой — женщины, и Бог в помощь тому, кто пойдёт на женскую часть. Девчонки часто были хуже мужчин.

Забавно, что у нас всегда были проблемы с бандой Чи-тэм-Хилла за пределами Хасиенды, но в клубе нам больше всех докучали парни из Солфорда. Их союз с Нунанами закончился в тот миг, когда они прошли через двери, а Дэ-миен их не заметил. Только на кухню бандитам было не попасть. Сюзанна была надёжно защищена, так как общалась с солфордскими старшими, а те, в свою очередь, следили за молодыми, к тому же она была для них чересчур стервозной, чтобы с ней связываться. Так или иначе, они были слишком заняты.

Бернард тогда много тусовался в Хасиенде. Там он встретил свою жену Сару. Мы звали её «видение». У него было столько же друзей, употреблявших экстази, сколько у меня. Помимо того, что он тусовался с The Mondays и A Certain Ratio, был ещё Мосс-Сайд, куда он часто ходил на домашние вечеринки. Это он рассказывал мне про парней, которые по вечерам загоняли ворованные машины в тупики и дразнили полицию.

Я много времени проводил в клубе Kitchen в Халме. Он располагался в двух объединённых квартирах, а управлял им парень по имени Тим. Клуб работал в позднее время, когда большие заведения уже были закрыты. Никогда не забуду, как впервые там оказался. Вход стоил два фунта, а в качестве сдачи давали две банки лагера «Харп». The Mondays находились в квартире наверху на джем-сейшне какой-то группы. На басу играл большой темнокожий парень, и, когда я вошёл, Без забрал у него бас и всучил мне со словами: «Отдай его Хуки, лучшему басисту Манчестера».

Я поиграл немного, испепеляемый недобрыми взорами басиста, и отдал ему инструмент.

Без обернулся и сказал: «Эй, ты что делаешь! Верни его Хуки».

Парень продолжал метать в меня молнии из глаз. Я подумал, что сейчас он меня совсем спалит, поиграл ещё полминутки, отдал ему гитару и смылся.

Дерьмо. Не быть мне фанатом инди-музыки. Я играл в двух великих группах, и мне обычно что угодно сходило с рук.

Интересно, но кроме случая, когда кто-то швырнул парня с балкона на четвёртом этаже (парень выжил), никаких проблем в Kitchen не было, хотя туда ходили многие из Гуча и Мосс-Сайда. Солфордских там видеть не хотели. Как и в Хасиенде. Однако мы с Барни могли спокойно перемещаться: я даже припарковал прямо на улице свою казённую машину XJS. Нам было разрешено то, чего не позволялось большинству. Поэтому мы шлялись по городу, наслаждаясь его дарами: бесплатной выпивкой, бесплатной наркотой и другими ништяками, в то время как преступники, к которым мы присоединились, разрушали клубную сцену Манчестера.