Андрей Колесников - Путин. Стерх всякой меры

И люди в Екатерининском зале тоже, кажется, начинали осознавать свою нужность, и даже высшую востребованность, и вот именно этому человеку. И вряд ли могло быть что-то выше этого. И зачем?

— Здесь и Герои России, и ветераны, и тренерский состав, — говорил Владимир Путин, подтверждая все мои самые смелые наблюдения. — Здесь люди, которые сами при необходимости могут возглавить министерства!

Он гордился ими. Разве было нечем? Вот только речь эта слишком уж напоминала вступительную перед регулярной церемонией вручения госнаград в том же самом Екатерининском зале.

Валерий Фадеев вкратце рассказал, как продуктивно накануне поработала новая Общественная палата на своем первом пленарном заседании, и начал давать слово намечающимся ее активистам. Первым выступил отец Александр Ткаченко, человек, к первым словам которого, между прочим, сразу начинаешь испытывать уважение, а потом даже и трепет ощущаешь (и вряд ли это результат его профессиональных усилий; нет, в нем есть что-то большее, и если Общественной палате и правда нужны новые люди, да и просто люди, то он и есть этот человек), который рассказал, как он и его единомышленники помогают больным людям и как взаимодействуют, например, даже с чиновниками за рубежом, и как оттуда тоже поступает помощь…

— Маленький комментарий… — кивнул Владимир Путин. — Если вы хотите, чтобы работа была эффективной, не работайте напрямую с официальными структурами за рубежом. У них другие задачи! Работайте напрямую! С такими же, как вы, с искренними людьми, которые к вам приезжают!

И он с неподдельным энтузиазмом, который никак не иссякнет, рассказал, почему нельзя иметь дело с чиновниками, которые, может, и хотели бы даже помочь, но они же делают только то, что им разрешают. А разрешают им строго определенные вещи (видимо, власти на самом верху в западных странах).

Пошли примеры:

— Где Occupy Wall Street? — воскликнул Владимир Путин. — ФБР порвало все в клочья! В кислоте растворило! А у нас все бурлит. А там бурлит только то, что разрешено!

И он продолжил рассказ о том, что такое хорошо и что такое плохо. И это в самом деле могло завести кого угодно.

Вопрос куда.

Премьер России Владимир Путин прилетел в Астрахань, где накануне от взрыва газа разнесло второй подъезд дома № 150 на улице Островского.

На выходе из палатки МЧС я спросил премьера:

— А вы знаете, какие меры уже приняты? Четыре человека задержаны (о задержании четверки подозреваемых по делу о взрыве сообщило официально следственное управление СКР по Астраханской области).

Уголовное дело было заведено в отношении пяти человек, но главный инженер ОАО «Астраханьгазсервис» Вениамин Ширяев после допроса слег в больницу. Задержанными оказались директор упомянутого ОАО Александр Жидовинов, старший мастер службы домовых сетей Валентин Зуев, а также директор управляющей компании ЖЭК № 7 Михаил Тутаринов.

— Задержаны? — удивился Владимир Путин.

— Ну да, — сказал я. — Сталинизм какой-то. Они что, убегут?

— Ничего даже не знаю об этом! Я вчера сказал, что их надо отстранить от должностей на время следствия. Но арестовывать?.. А вообще-то силовые структуры мне не подчиняются. Нет, не знал… — повторил он, умножая свои печали.

На встрече с полицейскими Барнаула Владимир Путин долго отвечал на обычные вопросы: про жилье, ипотеку, повышение зарплат и пенсий…

Это продолжалось, пока не выступил Владимир Шеболгашев, старший сержант полиции. Он рассказал, что в последнее время появилась хорошая тенденция: участковым дают квартиры в том районе, за который они отвечают. Такой офис на дому.

Премьер казался обескураженным:

— Делайте как хотите, как вам нравится, но если я был бы участковым уполномоченным (это, как ни странно, оказалось не так уж трудно представить. — А. К.) и ко мне бы домой приходили родители и приводили проблемных несовершеннолетних детей, а у меня дома жена и свои дети!..

— На сегодняшний день это выход, — настаивал старший сержант.

— Какой выход? — переспрашивал господин Путин.

— Если он живет с ними на одном участке, — пояснял господин Шеболгашев.

— Нет, — постепенно и неумолимо раздражался премьер, но полицейские, размягченные атмосферой, которую он сам же и создал, не замечали этого.

— Но все-таки работать и жить в разных местах лучше, особенно учитывая специфику их работы, — констатировал господин Путин.

Владимир Шеболгашев хотел еще что-то возразить, но сник под веским взглядом министра внутренних дел господина Нургалиева.

На вопрос «Ужесточить наркоманию или как?» премьер ответил однозначно:

— Нужно ужесточать ответственность. Нельзя ничего либерализовывать.

Вот этот момент полицейские с удовлетворением усвоили раз и навсегда.

Господин Путин заявил, что статья за клевету необходима, так как от клеветы страдают все (то есть и он сам), а больше всего — представители шоу-бизнеса, «в отношении которого происходят такие вещи, что…».

Впервые Владимир Путин публично так активно вступился за права шоу-бизнеса. Вряд ли он при этом имел в виду, например, группу Pussy Riot.

Под конец встречи клуба «Валдай», когда она была уже закрыта для журналистов, президент вздрогнул: сотрудник агентства Reuters задал ему вопрос про Pussy Riot (видно, что ему очень не нравится название группы, тем более произносимое в его присутствии).

Господин Путин заявил, что государство должно церкви еще с советских времен и что намерено отдавать долги. А срок в два года он считает, естественно, чисто судебным решением. Но было понятно, что предвзятого отношения к этому сроку у него нет: получили, видимо, он уверен, столько, сколько заслужили.

Когда в зал вошел председатель «Единой России» Владимир Путин, Андрей Макаров давал слово председателю комитета Госдумы Павлу Крашенинникову. Лидер партии пришел между тем со своей формулой счастья.

— Закон всегда морален! — заявил он. — Нас всегда учили, что нет неморальных законов и быть не может!

После этого Андрей Макаров произнес, я считаю, фразу дня. Вот она:

— Владимир Владимирович, можно я попробую быть самым смелым?

Премьер разрешил…

Павел Крашенинников, про которого премьер с опаской сказал, что тот может говорить до утра, заявил к тому же, что надо категорически менять Уголовный кодекс, «в том числе по экономическим составам весь раздел нужно переписывать, и не надо всех тащить в кутузку»…

— Отреагируете, Владимир Владимирович? — с надеждой спросил Андрей Макаров.

— Всех не надо тащить в кутузку, согласен, — кивнул премьер. — Всех не надо.