Кевин Морер - Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона

Мы сели в Багдаде, а затем на армейских «Черных ястребах» направились в Анбар. Летели низко над городом, едва не касаясь крыш домов. За бортом в бурой дымке мелькали коробки железобетонных зданий; время от времени глаз выхватывал пустой участок, где некогда стоял дом.

Меня разместили в особняке на территории базы Кэмп-Фаллуджа, которая располагалась немного южнее города Эль-Фаллуджа и соседствовала с тюрьмой Абу-Грейб. Большую часть командировочного времени я в составе 2-й экспедиционной дивизии морской пехоты США, к которой был приписан, провел в разъездах по провинции Анбар, анализируя работу действовавших там БПЛА-эскадрилий. Мне нужно было посмотреть, какие улучшения можно внести в уже имеющиеся возможности.

Одну из своих первых поездок я совершил на авиабазу Аль-Такаддум. «ТК», как ее именовали, располагалась на берегу озера Эль-Хаббания, к юго-западу от городов Эль-Фаллуджа и Эр-Рамади. Это был небольшой авиаузел, используемый действовавшими в этом районе частями морской пехоты в качестве перевалочного пункта. На аэродроме с регулярными временными интервалами приземлялись «C-17» и «C-130», транспортировавшие людей и технику.

До войны на аэродроме базировались иракские силы, и в самом конце взлетно-посадочной полосы в беспорядке стояли старые бомбардировщики среднего радиуса действия «Ил-28» («Гончая») словно призраки холодной войны. По конструкции это были машины времен Второй мировой войны, дополненные реактивными двигателями, которые, впрочем, не сильно улучшили их летные характеристики. Самолеты древние даже по меркам холодной войны. Само озеро было изумительного голубого цвета — настолько прекрасное, что Саддам Хусейн построил неподалеку санаторий для членов партии Баас.

Когда я прибыл в Аль-Такаддум, морпехи поселили меня на территории заброшенной батареи ЗУР «Роланд». От зенитно-ракетного комплекса и его компонентов не осталось и следа. Должно быть, его уничтожили много лет назад. Площадку, где некогда стояли шасси зенитно-ракетного комплекса, огибало вытянутое двухэтажное здание, которое пехотинцы прозвали «Аламо».

Для жилья мне отвели заброшенную инструментальную кладовую. Стеллажи для инструментов были давным-давно вырваны из стен. На металлической койке, поставленной на попа, лежал грязный матрас. По какой-то причине его подняли высоко над полом, положив на изножье кровати. Наверное, из-за крыс. Функцию двери выполнял фанерный лист, которым морпехи прикрыли дверной проем. Защелки он не имел и свободно болтался, хлопая всякий раз, когда очередной порыв зимнего ветра врывался в Аламо. Чтобы отгородиться от холодного ночного воздуха, я привалил «дверь» своей дорожной сумкой.

Это была моя первая поездка в Ирак. Большую часть войны я смотрел на Ирак из станции наземного управления, находясь от страны за тысячи километров. Но сейчас моя жизнь действительно была в опасности. Я был на земле, уязвимый перед атаками противника. И это меня будоражило.

Этот мир разительно отличался от тех мест на Ближнем Востоке с многочисленными отелями, которые я посещал во время своих первых командировок. Только теперь, прибыв в Ирак, я понял, насколько легкой была моя служба до того. С другой стороны, поездка дала мне более полное представление о том, что испытывают парни в зоне боевых действий. Мы видели их только во время выполнения боевых задач, однако, как я выяснил несколько дней спустя, на театре военных действий тяжело не только в бою.

Бытовые условия тут отличались от всего, к чему я привык. По ночам внешнее освещение выключали, и территория погружалась в кромешную тьму. Звезды в ночном небе не давали света; приходилось буквально на ощупь, тараща глаза, пробираться по непроглядному лабиринту из грузовых контейнеров, служивших спальными помещениями. Единственным источником света для меня был светодиодный фонарик, который давал маленький пучок красного цвета.

Большую часть времени я проводил в расположении эскадрильи морской пехоты, работавшей с дистанционно управляемыми аппаратами RQ-2 «Пионер». «Пионер» длиной с офисный стол. Маленький двухтактный двигатель, который лучше использовать в газонокосилке, смонтирован в задней части между двумя хвостовыми стабилизаторами, а на брюхе беспилотника закреплена прицельная гондола не многим больше грейпфрута.

Морпехи запускали самолет либо с катапульты, как на авианосцах, либо при помощи ракет, которые отстыковывались, после того как аппарат поднимался в небо. Без гибкости было не обойтись, потому что морпехи не знали, будет ли в их распоряжении дорога или взлетно-посадочная полоса достаточной длины, чтобы управлять БПЛА в движении. Каждый запуск «Пионера», когда он делал пару витков вокруг взлетного поля и брал курс на цель, сопровождался надсадным визжанием двигателя. Пилоты управляли аппаратом из расположенной на авиабазе СНУ.

Морпехи намеревались использовать «Пионер» подобно «Хищнику», но столкнулись с проблемой. Командиры всегда хотят видеть цель и наблюдать за ней перед началом штурмовой операции. Такая визуальная информация крайне важна с точки зрения минимизации боевых потерь. Но чтобы ее получить, «Пионеру» приходилось лететь так низко, что его выдавало жужжание двигателя. А для врага нет более четкого сигнала, что пора бежать и прятаться, чем летающая газонокосилка, целый час кружащая над домом.

Поэтому в эскадрилье нашли лучшее применение своим комплексам.

«Пионеры» занимались сопровождением военных колонн и поиском самодельных взрывных устройств вдоль двух главных путей движения транспортных колонн, которые проходили через Эль-Фаллуджу и Эр-Рамади. Эти две дороги, получившие названия «трасса Вашингтон» и «трасса Мичиган», были самыми опасными магистралями на всем театре боевых действий.

Маскировка для задания не требовалась. Небольшие самолеты просто летели впереди автоколонны и осматривали дорогу на предмет любой возможной опасности.

Одним утром я отправился понаблюдать за работой «Пионеров». В командном пункте я смог лично ознакомиться с тем, как экипаж выполняет задачу по обеспечению безопасности колонн. Экипаж контролировал летательный аппарат из установленной на «Хамви» станции управления. Броневик со станцией управления стоял в небольшом бетонном кармане, формой повторяющем габариты машины. На мониторах скользила трасса Вашингтон, на которой «Пионер» выискивал придорожные мины. Как и большинство наших заданий, эта работа была скучной и требовала недюжинного терпения и умения сохранять концентрацию.

Наблюдая за трансляцией, я попутно разговаривал с молодым лейтенантом, и тот вдруг начал рыться в столе, что-то выискивая. Худощавый высокий парень со стереотипной стрижкой морпехов — выбритыми затылком и висками и коротким ежиком на макушке, — наконец выудил DVD, на обратной стороне которого черным фломастером было написано «Лучшие хиты».