Кевин Морер - Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона

— Правда? — удивилась она. — Выглядит очень уж яркой.

— Это по сравнению с остальным.

В ночи курильщики часто выглядят так, словно держат в руках миниатюрное солнце.

Так как на земле ничего особенного не происходило, я решил просмотреть переговоры экипажа в чат-канале. Офицеры по руководству сбором разведывательных данных обсуждали цель и решали, что делать. Они намеревались ликвидировать парня, который стоял, опершись на капот автомобиля. Я стал мысленно прикидывать порядок действий, предшествующих удару: оценка сопутствующего ущерба выполнена, карта контрольной проверки правил применения оружия выполнена. ПАН ожидал окончательной отмашки от командира части сухопутных войск. Я следил за строчками сообщений, по мере того как они появлялись в окне чата.

Объект наблюдения докурил сигарету и втоптал окурок в землю. Затем сел в машину и тронулся с места. Сначала автомобиль попетлял по нескольким улицам, потом вырулил на четырехрядную дорогу с разделительной полосой.

БУ41> Стреляй, Стреляй, Стреляй, Стреляй немедленно.

Это еще что такое? — пронеслось у меня в голове. ПАН потребовал от «Хищника» открыть огонь, но что-то я не припомню, чтобы экипажу передавали целеуказания или официальное разрешение на атаку. Я прокрутил назад содержимое чата. Ничего. По крайней мере, никакой записи в письменном виде. Тем временем автомобиль уже прилично удалился от района цели, поэтому даже если разрешение и поступало, оно уже было неактуальным.

Вся эта история как-то дурно пахла.

РЕ27> Захожу с юга, 1 минута.

«Хищник» выходил на курс атаки. Однако, судя по тому, что я видел, он не имел оснований этого делать. Хуже того, у этого экипажа не было практики стрельбы по движущимся целям. Излишне объяснять, что могло произойти или кто мог пострадать, если бы ракета промазала.

Мне сразу вспомнился 1994 год и мой друг Лора Пайпер. Она была специалистом по анализу разведывательных данных боевого авиационного крыла, дислоцированного в Рамштайне, Германия. Во время проведения операции «Утешение» — гуманитарной миссии по оказанию помощи курдским беженцам после войны в Персидском заливе — она вместе с высокопоставленными руководителями НАТО летела в одном из вертолетов, которые выполняли наблюдательный полет в северной части Ирака.

Эти два «Черных ястреба» подавали кодированный сигнал, который должен был идентифицировать их как «свой», только вот система опознавания «свой-чужой» работала некорректно, поэтому им на перехват для проверки были направлены два «F-15 Игл». Пилотам истребителей оставалась неделя до отправки домой, и за все время своей командировки они не произвели ни единого выстрела. Горя желанием как-нибудь отличиться, они спикировали на двух «Черных ястребов» и сбили их. Несмотря на то что на вертолетах были американские опознавательные знаки, летчики-истребители не идентифицировали их как «дружественные цели». Для них они были просто мишенями.

Их некомпетентность многим людям стоила жизни, а мне — друга.

Я так и не простил сообщество «F-15» за тот выстрел. До сих пор не понимаю, как пилоты могли не опознать вертолет, который, в отличие от желто-коричневых иракских машин, был выкрашен в зеленый цвет. Они действовали непрофессионально и некомпетентно, а потом обвинили во всем АВАКС.

В некотором смысле я испытывал вину выжившего. Мы с Лорой одновременно претендовали на место военного дознавателя на раннем этапе наших карьер. К последнему собеседованию мы подошли ноздря в ноздрю. В итоге победил я. В качестве утешения Лоре была предложена служба в Европе. Я часто задавался вопросом, оказался бы я на том вертолете, получи она должность дознавателя вместо меня.

И теперь у меня было чувство, что на экране разворачивается та же трагедия. Я знал, что должен действовать.

ОЦА-Д > РЕ27 ОТМЕНА, ОТМЕНА, ОТМЕНА.

БУ41> Сообщите причину.

ОЦА-Д> Отсутствие соответствия ППО, отсутствие разрешения, выстрел незаконен.

Несколько секунд спустя пилот позвонил мне на рабочий телефон. Он был взбешен и проклинал меня за отмену выстрела.

— После дежурства я к вам зайду, — заявил он.

Я с нетерпением предвкушал наш разговор. Мне уже порядком надоели непродуманные решения. Одно дело, когда это вообще не специалист в авиации, намеревающийся руководить операцией далеко за пределами его компетенции. Тем более я больше не был намерен терпеть глупые решения кое-как обученных пилотов. Беспилотное сообщество явно начало разлагаться, и с этим надо было что-то делать.

— Почему, черт возьми?! — выпалил пилот, едва переступив порог ОЦА.

До того как пилот заявился в ОЦА, я с ним раньше не встречался. Это был один из безликих резервных пилотов, которые мало времени проводили на линии и летали лишь эпизодически, чтобы поддерживать квалификацию. Многие лица были мне неизвестны еще и потому, что на тот момент я уже почти год работал в отрыве от эскадрильи.

— Я спас вашу задницу, — спокойно ответил я.

— Спасли мою задницу?! — воскликнул он. — Вы испортили мне выстрел!

— Нет, я уберег вас от тюрьмы.

Он непонимающе уставился на меня. Я ответил ему невозмутимым взглядом.

— Выстрел был законным, — сказал он.

Я покачал головой:

— Нет. — Я постучал по столу пальцами. — Во-первых, не был передан отчет 9-Line. Существенные элементы информации, используемые при заходе на цель, ПАН не сообщал, а вы их, соответственно, не подтверждали. Второе, «стреляй, стреляй, стреляй, стреляй немедленно» не может квалифицироваться как официальное разрешение на атаку. Чат-логи четко показывают, что вы пытались вступить в бой, не имея на то законного разрешения. В-третьих, ОСУ потеряла актуальность, как только машина начала двигаться. Прежде чем вы вышли на курс атаки, цель успела отъехать от дома километра на два. Вы понятия не имели, что находится между вами и целью. Ракета могла угодить куда угодно и поразить что угодно. Вряд ли Управление военно-юридической службы погладило бы вас по головке, если бы ракетным ударом вы накрыли дом какого-нибудь мирного жителя.

Каждый наш выстрел анализируется Управлением военно-юридической службы — коллегией военных судей, которая следит за тем, чтобы соблюдались все правила ведения войны. Управление завело бы на пилота уголовное дело, если бы его выстрел привел к гибели невиновного человека.

Некоторое время пилот сердито сверлил меня глазами.

— Пусть каждый останется при своем мнении, — наконец произнес он.

Я пожал плечами:

— Отлично, можете оставаться при своем сколько хотите. Но запомните: вы сегодня будете спать дома в своей постели, а не в тюрьме, только благодаря мне. Соглашайтесь, не соглашайтесь — мне без разницы.