Василий Козлов - Люди особого склада

Вот огород и высокий плетень до самого гумна. Девушка выскочила из канавки и побежала вдоль плетня.

Полицаи еще около получаса обстреливали канаву. Стреляли в темноту, уже не целясь. Расстреляв патроны, начали бросать в канаву гранаты. Вскоре пришли несколько полицаев и эсэсовцев из Баринова. Гитлеровцы решили, что отряд партизан наступает на Нижин, и поспешили на помощь местной полиции. Узнав, что стрельба поднята из-за одного человека, эсэсовский офицер разозлился, потряс пистолетом перед носом старшего полицая и приказал окружить кладбище.

И только когда была обыскана вся канава, осмотрены все кусты, ограды, памятники, полицаи подошли к своим раненым. Один был мертв, а другой, пристроившись на могиле, перевязывал ногу выше колена, стонал и ругался на чем свет стоит.

— Почему того не перевязал? — грозно спросил у него старший.

— Я сам весь кровью изошел! — огрызнулся полицай. — Что я мог сделать?

— Покажи! — старший включил фонарик и посмотрел на рану. — Глупости, комар укусил… У меня в руке дырка побольше, и то я не вышел из строя.

— Ты под корнем лежал…

— Молчать!

Эсэсовец разразился хохотом. Размахивая пистолетом, он тыкал им в живот старшего:

— Вояки, опора гитлеровского командования… Один партизанский разведчик всех перебил…

— Я хотел взять его живым, — оправдывался полицай.

— Так вот бери неживых, — ехидно ответил эсэсовец.

Вскоре был поднят на ноги весь гарнизон деревни Кузьмичи и соседние полицейские участки. Нижин окружили со всех сторон, начались лихорадочные поиски исчезнувшего партизанского разведчика.

Полицаи взяли в Нижине подводу, взвалили на сани труп убитого, рядом с ним посадили раненого и повезли в Кузьмичи. Когда подвода выезжала с кладбища, эсэсовец подозвал одного из полицаев.

— А почему его здесь не закопать? — спросил он.

— Там у него родственники, — угодливо ответил полицай, — и свое кладбище возле деревни.

Эсэсовец скривил губы.

— Слишком много чести, — заметил он, усмехаясь, — возить с одного кладбища на другое. — Потом сердито спросил: — Какой дьявол выдумал устроить здесь засаду?

— Пан Дубик посоветовал, — отрапортовал полицейский.

— Кто такой Дубик?

— Наш бургомистр в Кузьмичах.

— А зачем была эта засада?

— Уже несколько дней тут следим, — понизив голос, объяснял полицейский. — В этой деревне крупная подпольная организация. Недавно они одного вашего… — полицейский запнулся, — одного нашего пана обер-лейтенанта живым в плен захватили.

— Это они? — эсэсовец резко повернулся к полицейскому.

— Они, пан офицер! И нашего одного ранили, помер… Тесная связь с отрядами, — продолжал полицейский. — Пану Дубику удалось дознаться, что на этом кладбище организуются тайные встречи партизан с местными подпольщиками.

Эсэсовец бросил на полицейского презрительный взгляд, махнул рукой и пошел к своей команде.

В ту ночь Феню Кононову не нашли. Да если б и нашли, вряд ли поверили, что это она стреляла на кладбище. Кузьмичская полиция склонна была думать, что это был Горбачев. Его знали во всех гарнизонах, гонялись за ним и боялись.

Утром эсэсовцы согнали всех нижинцев на широкую площадь возле Орессы и долго держали там.

Многие были легко одеты и дрожали от холода. Немцы затягивали допрос в надежде, что перемерзшие люди выдадут партизана. Но никто не сказал ни слова, хотя почти все знали, что их Феня, их молодая учительница-комсомолка, вечером наведывалась в деревню. Они укрыли ее в таком месте, куда ни один полицай, ни один эсэсовец не догадался бы заглянуть.

Феня выполнила все поручения райкома. На следующий день перед рассветом, когда многих часовых сморил сон, комсомольцы вывели ее из деревни. Снова провели через кладбище, как раз через то место, где ночью она выдержала неравный бой.

Спустя несколько дней Кононова появилась возле Нижина и уже не одна. С ней хорошо вооруженные партизаны во главе с Розовым и Майстренко. Они шли, чтобы освободить нижинских девушек.

Половина кузьмичской школы превращена в тюрьму. Окна в этой половине забиты досками и переплетены колючей проволокой. Люди со страхом и тревогой проходили мимо школы, оттуда доносились крики и стоны истязаемых узников фашистской комендатуры.

В качестве проводников с партизанами шли Нижинские комсомольцы. Приблизиться к школе нужно было тихо и незаметно. Надо без единого выстрела снять часовых, войти в школу и вывести арестованных. Разведкой установлено, что ночью около школы будут дежурить местные полицаи. Это облегчало задачу — они не так старательно несут охрану, как немцы.

Партизаны поздней ночью начали приближаться к школе. Патрулей не слышно. Возможно, они находились на другом конце деревни. Полицейский пост с пулеметом партизаны благополучно обошли. В эту темную ночь школа казалась особенно мрачной. На фоне белого фундамента видно, как часовой устало переставляет ноги: ступит шаг, потом остановится, немного постоит, потом снова шагнет.

Розов и Майстренко ползут впереди, вслед за ними — два опытных партизана. Если первую пару постигнет неудача, то двое других придут на выручку.

Часовой остановился около входа в школу, поставил одну ногу на ступеньку и наклонил голову над дулом винтовки. Розов молнией подлетел к нему и схватил сзади за руки. Майстренко выхватил у полицая винтовку и приставил к его подбородку дуло пистолета.

— Тихо! — угрожающим шепотом приказал он.

Полицай послушно закивал головой и опустился на колени.

— Ты один здесь?

Полицай теперь уж закрутил головой, а рта не раскрывал, видно, боялся, промолвить слово.

— Где он? — спросил Розов, связывая полицаю руки.

— Там, — тихо сказал он и показал за угол. — Он спит. Мы тут по очереди ходили. Если хотите, я заберу у него винтовку, я все сделаю.

Передав связанного партизанам, Розов и Майстренко двинулись вдоль стены, но не прошли и нескольких шагов, как кто-то позвал Майстренко. Он остановился.

Товарищ Майстренко! — шептал связанный полицай. — Там у него граната в кармане, смотрите, осторожно.

— Я тебе дам «товарищ», — пригрозил кулаком Майстренко и пошел дальше.

— Я его сразу узнал, — не то с радостью, не то со страхом шептал полицейский. — Мы с ним хорошими знакомыми были.

— Ти-хо! — цыкнул на него один из партизан.

Охранник спал. Проснувшись, он начал яростно обороняться. Пришлось слегка «погладить» его по голове и заткнуть рот.

Первый полицейский показал, где спрятаны ключи от школы, и провел партизан в класс, в котором находились нижинские подпольщицы. Девчата спали на полу, прижавшись друг к другу. Тяжелым и тревожным был их сон, но усталость брала свое. Никто не пошевельнулся, когда Майстренко и Феня вошли в класс. Майстренко включил электрический фонарик, а Феня опустилась на колени и стала осторожно, чтоб не напугать, будить девчат.