Жан Эрбе - Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг.

Русские же орудия продолжали стрельбу безостановочно, и гранаты, бомбы, картечные жестянки и проч. падали почти повсюду в наши траншеи.

В полдень, думая, что устрашенные их 10-ти тысячными пушечными выстрелами, мы оставили все позиции, осажденные сделали против наших батарей вылазку из 200–300 стрелков, приготовив к выступлению другие войска, если окажется, что наши укреплении покинуты.

В эту минуту бригадный генерал, без шапки, с воспаленными глазами, с грустным видом, но с энергиею пробежал мимо нас и не останавливаясь прокричал: «Капитан, ведите свою роту вперед!».

Я взобрался на бруствер, возбужденный также, как и мои люди: «Вперед!»… и вторая рота второго батальона ринулась в штыки. Русские стрелки, увидя наши укрепления занятыми, стали отступать, а орудия неприятеля должны были прекратить огонь, чтоб не поражать своих.

Пройдя около 100 метров, мы возвратились в наши траншей, все здравы и невредимы, так как преследование не могло состояться.

В час дня наши военные корабли подошли к порту Севастополя и в свою очередь стали обстреливать форты и войска крепости, осыпая их громадным количеством снарядов.

Стрельба продолжалась до ночи, и русские форты отвечали выстрел на выстрел на огонь флота.

На следующий день, в лагерях говорили, что наши суда слишком далеко держались, чтоб произвести хорошие результаты действием своей артиллерии. Я не знаю, но уверяют, что адмиральский корабль понес большие потери и серьезные аварии, из чего можно заключить, что наши моряки были на настоящих местах.

Англичане оказались счастливее нас, воспользовавшись расположением местности и тем, что против них сосредоточивалось менее орудий; они могли продолжать свою стрельбу до ночи, и если потеряли свой небольшой пороховой погреб, то взорвали в свою очередь такой же у русских!.. Этот успех мы встречали громким ура!

На следующий день утром, мои батальон был снят с прикрытия, и я вернулся в лагеря.

Мы будем исправлять повреждения, возобновлять батареи и предпримем атаку в лучших условиях, а если будет угодно Богу, то надеемся слушать в воскресенье обедню в Севастополе!.. По крайней мере, я слышал кругом себя такие разговоры, после нашей неудачи 17/5 числа, но подобные предположения не осуществились и мы приступили к работам правильной осады.

Полковник Рауль из главного штаба был назначен траншей-майором и поместился в «Clocheton», где организовал перевязочный пункт.

Бригадные генералы должны переменяться с полковыми командирами в службе прикрытия траншей.

Генерал Канробер сформировал роты вольных стрелков из искуснейших людей каждого полка и вооружил пристрелянными карабинами. Обязанность их беспокоить неприятеля, помещаясь в ровиках перед нашими траншеями.

Вторая параллель была открыта вчера… Рота моя отправилась сегодня утром, под руководством инженерного офицера, на соседние с Балаклавой склоны высот рубить лес для туров. Эта работа становится трудною, так как является более преград при копании почвы для траншей, по случаю её каменистости и инженеры должны будут на многих пунктах делать прикрытие сообщения или свои параллели при помощи туров и мешков с землею.

Я отдохнул несколько дней и не в претензии за это, потому что из 12-ти дней провел в прикрытии четыре раза по 24 часа и две ночи в траншейных работах, хотя после всякой службы укрывался в палатке и спал… Люди еще более устали, исполняя все лагерные тяжелые работы. Никто не жалуется, но у нас есть несколько больных.

Думаю, что завтра могу прогуляться и посетить разные учреждения.

Под Севастополем 3 ноября/22 октября 1854 г.

Утром 25/13 октября я отправился на прогулку в Балаклаву, думая, что там, хотя и за дорогую цену, найду хороший завтрак с хлебом и вином, но едва успел подняться на возвышенность, как услышал пушечные выстрелы, а потому поспешил добраться до вершины высоты, господствующей над долиною.

Передо много открылась целая русская армия, пехота, кавалерия и артиллерия, занимающие редуты, охранение которых поручено было туркам; на протяжении до моста Трактира их было тысяч 20 или 25.

Я соблазнялся остаться на выступах над долиною, чтоб иметь возможность наблюсти поразительные перипетии настоящей битвы, но сообразив, что неприятель мог произвести одновременную атаку на правый и левый фланги нашей линии, и что меня не будет на своем месте, я поспешно вернулся к своему полку.

Там было всё спокойно, и полковник к которому я пошел, имел только одно приказание удержать в лагерях всех оставшихся людей.

День прошел для нас без всяких случайностей.

После я слышал много россказней и в числе их, что тунисцы, занимавшие редуты, оставили их без сопротивления, побросав свои орудия!

Говорят также, что бригада английских драгун опрокинула русскую кавалерию с стремительностью, удивившею обе армии и что кавалерийская бригада Кардигана с несравнимою храбростью произвела несвоевременную атаку, и была почти вся уничтожена…

Русские отступили, увидя спускающиеся подкрепления англичан из наблюдательного отряда Воске, между тем как осадные английские войска также приближались прямой дорогой из Севастополя в Балаклаву. Кроме того, говорят, что русские получили серьезные подкрепления, что 25/13 числа была только рекогносцировка и что следует ожидать настоящей вылазки и проч. и проч. Лагерные сплетни, основания которых может быть и правдивы, проверить нет средств.

Я узнал по моему возвращению в лагерь об одном обстоятельстве, доставившем мне большое удовольствие. Капрал моей роты Пуеч из крестьян окрестностей Перпиньяна, не занятый работою приготовления туров, оставался в лагерях с людьми своего капральства, которое служило для комплектования наличного состава 1-го батальона до 500 человек, назначавшегося для прикрытия батарей.

Во время обеда в траншее, солдаты сидели возле своего капрала, как вдруг среди них падает граната… ее должно разорвать и все будут убиты или ранены… пламя брызжет из трубки! в это мгновение капрал Пуеч, жертвуя собою за всех… берет обеими руками гранату и бросает ее через бруствер… и она разрывается ранее, чем достигла земли, но на другой стороне насыпи… все были спасены!

Я собрал нескольких солдат моей роты, оставшихся в лагерях и пред всеми поздравил моего мужественного капрала, и сердечно его обнял.

Добрый малый, удивленный общими похвалами, плакал от волнения и говорил, что исполнил только свой долг.

В тот же день, в другом месте траншей произошла подобная же история; капрал Турне из моей прежней роты карабинеров, рабочей лопатою выбросил за бруствер дымящуюся неприятельскую гранату.

Принц, уведомленный рапортом о таких двух актах героизма, пожелал приветствовать капралов и, отдав приказание явиться им в свою палатку, пожал им руку, обещая представить каждого к медалям и дал каждому по 100 фр. для того, чтоб они могли поднести по стакану вина людям, которые обязаны им жизнью и, большая честь, — пригласил их к своему обеду, где они сидели вместе с ним за одним столом.