Жан Эрбе - Французы и русские в Крыму. Письма французского офицера к своей семье во время Восточной войны 1853–1855 гг.

Английские сторожевые посты ночью не слышали ничего необычайного и около 5 часов утра, люди развели свои бивачные огни и собрались кругом них, чтоб согреться и обсушить свою одежду и даже отдельные часовые незаметно приблизились к кострам.

Такая беспечность, которую военные законы наказывают смертью, позволила неприятельским войскам взобраться незамеченными на крутые откосы высот.

Когда голова русской колонны подошла на выстрел к английскому посту, она обойдя его, забрала весь в плен, так что люди не успели ни взяться за оружие, ни уйти.

Пост на дороге подвергся той же участи, но несколько солдат успели бежать и предупредить лагерь.

В это время русские уже взошли на высоты и открыли по лагерю частый ружейный огонь, сопровождаемый не менее сильным огнем артиллерии.

Англичане внезапно пробужденные, выбежали из своих палаток и бросились к оружию; многие были едва одеты и хотя сопротивление было геройское, но численность напавших и редкая в таких случаях энергия, заставили их уступить место.

В 7 часов утра, огонь русской артиллерии с высшего пункта плоскогорья был ужасен и продолжался без остановки.

Весьма густой туман не позволял англичанам определить неприятельские силы, ни отдать себе отчета о занимаемом им положении. Это был бой лицом к лицу на многих пунктах. При первых выстрелах, генерал Боске помчался галопом к английским линиям, чтоб узнать, что там случилось. Подъехав к английскому генералу, он предложил ему подкрепления, но тот отказался, надеясь лично отбить атаку, и действительно был прав, рассчитывая только на мужество своих солдат, но численность неприятеля участвовавшего в битве была весьма значительна.

Генерал Боске вернулся в свой лагерь, удаленный более чем на 5 километров от места атаки и услышав затем пушечные выстрелы со стороны Балаклавы, быстро сообразил план неприятеля и решил, что атака на наблюдательный корпус англичан, была более серьезна, чем представлял себе ее английский генерал, и что он весьма вероятно будет нуждаться в помощи, направление же атаки на Балаклаву он счел лишь за диверсию. Затем Боске разделил свою армию на две части, из которых первая была развернута на вершинах высот, господствующих над долиной, а вторая в сомкнутых колоннах была в готовности направиться туда, где чувствовалась необходимость её присутствия.

Между тем битва на плоской возвышенности Инкермана героически продолжалась с обеих сторон!

Головы колонн двух русских корпусов, были соединены, а батарея в 38 орудий поставлена в самом возвышенном пункте площади.

Английский осадный корпус, на который атаки произведено не было, послал свои свободные силы для поддержания обсервационного отряда.

Прибытие этого подкрепления позволило англичанам вернуть свои позиции.

Русские старались развернуть свои колонны, но местность не представляла для сего достаточной поверхности, а потому движения одного отряда стесняли движения другого, батальоны перемешивались, обгоняли друг друга и производили беспорядок в рядах.

После переменных успехов и неудач в продолжении более двух часов, англичане на правом фланге были смяты и отступили. Кроме того, их боевые запасы истощились, между тем, как они у русских были постоянно возобновляемы с подходом свежих сил.

Английский генерал увидел, что пришла пора принять подмогу, предлагавшуюся Канробером после генерала Боске, но оказалось, что это было уже поздно. Все его свободные силы были введены в дело, а с остатками своего войска он не мог выдерживать борьбы.

С этой минуты сражение было проиграно. Русские достигли наконец возможности развернуть все свои части и ударить на наши линии во фланг.

Генерал Боске, предуведомленный о таком критическом положении дела, приказал двинуться беглым шагом двум батальонам пехоты, под командою генерала Бурбаки, большего почитателя зуавов, и поехал лично убедиться в ложности атаки, произведенной в Балаклавской долине.

Прибытие этих двух батальонов на поле битвы, произвело большое действие… Как только они появились, англичане встретили их такими неистовыми и воодушевившими наших «ура», что они бросились на русских с стремительностью, которая должна была уничтожить всякое сопротивление. Пораженный прибытием французов, и не имея возможности определить их численности по случаю тумана, неприятель счел свое дело потерянным и отступил, преследуемый до самой встречи со своими арьергардными войсками, также искавшими места, чтоб развернуться; возвращение отступающих еще более увеличило смятение в этих силах.

Однако, наши два батальона должны были остановиться, когда генерал Боске пришел сам с тремя батальонами старых африканских войск, пехотными егерями, зуавами, тюркосами и батареей артиллерии.

Прибытие этих подкреплений еще более ободрило англичан, мужество которых не иссякло и эти соединенные войска оттеснили русских, быстрое отступление которых увлекло и вторую их линию.

Перед фронтом и на правом фланге англичан также происходил бой. Русские войска отряда Соймонова, не введенные еще в дело, намеревались произвести нападение на наш левый фланг. В эту минуту, прибыла батарея отряда Боске и капитан Фьеве, командовавший ею и получивший разъяснения о положении дела от посланного к нему навстречу офицера главного штаба, не замедлил, несмотря на опасность, которой подвергал свои орудия, поместить их на Инкерманской дороге, открыв стремительный огонь по массам русских, а также направив выстрелы на ужасную 38 орудийную батарею, которую стал обстреливать с фланга.

Наша батарея была под прикрытием двух батальонов пехоты и батальона зуавов, и эти свежие силы поместились на левом фланге англичан, остановив движение войск хвоста корпуса Соймонова.

Генерал Канробер сел на лошадь при начале атаки и поехал к Мельнице и когда английский генерал поставлен был в необходимость просить помощи у французов, он послал приказание осадному корпусу направить батарею и одну бригаду на Инкерман. Для этого была назначена 1-я бригада дивизии принца, которая отправилась со своими орудиями под командою генерала де Моне; она пришла к Мельнице около 11 1/ 2часов, готовая войти в дело, но только одной батарее пришлось принять участие в битве.

В это время отступление русских обозначилось вполне, подвинутое еще новыми усилиями сражавшихся против них, которые, чувствуя за собою поддержку, преследовали по пятам два отступавших русских корпуса.

Русская 38 орудийная батарея продолжала свой губительный огонь, несмотря на потерю в людях и боевых запасах, но всё-таки и она должна была последовать за отступающей армией, прикрыв ее и исполнив таким образом все, что доступно человеческой возможности.