Мариам Ибрагимова - Имам Шамиль

Шамиль с несколькими сотнями муртазагетов и мюридов поскакал к Ауху, приказав наибам ближних округов собрать силы и немедленно явиться следом. Но селение оказалось занятым русскими. Несмотря на усталость и предвечернее время, Шамиль сказал своим воинам:

— Братья, давайте ударим по врагу и с помощью аллаха очистим путь, чтобы помолиться в мечети Ауха до наступления темноты.

Жители стали нападать на солдат. Боясь, что единственный удобный путь к нижнему выходу из аула может оказаться отрезанным, Голофеев оттянул силы к дороге, а затем и вовсе отошел, поскольку оставаться возле аула на ночь было небезопасно. Имам не стал преследовать генерала. Он ждал подхода своих сил.

К утру следующего дня в Аух прибыли с отрядами Джавад-хан, Газияв андийский, Шугаиб-мулла и другие. Всего собралось около пяти тысяч воинов. Имам решил идти на Унцукуль. Наибам аварских округов был дан приказ явиться с вооруженными силами туда же.

Не спеша двигался многочисленный отряд мюридов от лесистых гор Чечни к голым громадам Койсубу. Имам ехал впереди как проводник по дорогам и тропам, исхоженным вдоль и поперек с раннего детства. И на сей раз, как всегда, когда подходил к родным местам, его охватило волнение.

На дороге, ведущей к Унцукулю, все умолкли. Тут всегда господствовал один лишь грозный голос Кудняб-ор — Великой реки. Здесь в бешеном беге сталкиваются Кара-Койсу с Аварским Койсу. Далеко разносится шум, вырываясь из тесных глубин Могохского ущелья. Самые неустрашимые джигиты, отчаянные муртазагеты робеют, глядя на кипящий поток, перед силой которого не устоять даже сказочным великанам.

Дорога идет по узкому руслу мрачного каньона, над которым синей узкой лентой тянется далекое небо. Содрогаются кони вместе с седоками, когда вдруг из-под копыт вырвется камень и полетит в бездну. Особенно чеченцы жмутся к серым гранитным стенам, нашептывая молитву. Наконец ущелье пройдено, все вздыхают облегченно. Шамиль оглядывается. Позади над угрюмой долиной возвышаются погруженные в вечную дремоту господствующие над соплеменными горами величавые Кахаб-Тлюру, Шугиба и Арак-Меэр.

Не одну версту пришлось пройти отряду имама по каменистым тропам, ущельям и лощинам. Жители аулов не оказали ему сопротивления.

Отряд Ахвердиль-Магомы осадил крепость. Русский гарнизон встретил противника артиллерийским огнем. Но Шамиль не спешил со штурмом. Он ждал подхода Хаджи-Мурада с воинами Цельмеса, Андии и других аулов.

Когда подошел бывший правитель, Аварии, имам сказал ему:

— Начинай с одной стороны, Ахвердиль-Магома начнет с другой.

Только на четвертый день крепость была взята. Отправив пленных и содержимое арсенала в Дарго, имам двинулся выше.

Он шел с десятитысячным отрядом, чтоб расправиться с населением аулов, которые оказывали ему сопротивление. Кегеб, Нусреало были сровнены с землей. Сотни семейств Гумбета и других аулов, в основном зажиточные, преданные русским, бежали от Шамиля, ища защиты в крепостях. Они с оружием в руках становились рядом с солдатами и рядом с ними гибли.

В течение месяца Шамиль захватил все укрепления царских войск в Аварии и вновь подступил к Хунзаху. Столица и мощная крепость Арани были окружены мюридами. Правда, не дремало и наместничество — еще до подхода сил имама на помощь хунзахскому гарнизону был брошен из Темир-Хан-Шуры Клюки фон Клюгенау. Командующий войсками Южного Дагестана генерал-майор князь Аргутинский, который находился в Кази-Кумухе, также двинулся к Хунзаху через Гергебиль и возле селения Танус ударил неожиданно по тылам имама.

Имам хорошо знал Аргута, как называл он князя Аргутинского. Знал не только по делам в Ахульго, но еще со времен Гази-Магомеда и Гамзата. Здесь, на Кавказе, начав службу офицером, тот дослужился до командующего.

Разглядывая в бинокль Аргутинского, Шамиль говорил Ахвердиль-Магоме:

— Тоже ведь твоего племени — армянин. На свинью похож. Не сидит на коне, а лежит, как бурдюк, с короткими ножками и дремлет. Только кальян длиною в аршин крепко держит в зубах. Опьянел, наверное, от дыма. О, хитрый шайтан, знаю хорошо этого Аргута. Если он дремлет, значит, уверен в успехе.

Шамиль подал бинокль Ахвердиль-Магоме. Сквозь маленькую круглую линзу ясно увиделся облик тучного человека с короткой шеей и заспанным лицом, который мешковато сидел на коне и имел неряшливый вид, несмотря на генеральский мундир.

— Да, дремлет, — повторил Ахвердиль-Магома.

— Надо бы разбудить его. Он отчаянный храбрец, несмотря на внешность. И опаснейший из гяуров, — сказал Шамиль.

Ахвердиль-Магома, вернув бинокль имаму, поскакал вниз к своему отряду.

Шамиль, сидя на коне, с возвышенности наблюдал за действиями отряда Хаджи-Мурада, штурмующего Хунзах. Он следил за Кебедом и Шугаибом, бросающимися на стены крепости Арани, но и не спускал глаз с Аргута. Заметил, как генерал встрепенулся в седле, словно на самом деле пробудился от сна. Замахав рукой, Аргут беспокойно начал о чем-то громко говорить. Его схватили стоящие рядом адъютанты, но он вырвался и, стегнув коня, поскакал к палатке. «Что бы это значило?» — думал имам, продолжая внимательно смотреть в сторону лагеря русских.

В это время к нему подъехал Ахвердиль-Магома и доложил:

— Имам, твой приказ выполнен. Аргута разбудили. Боюсь, что после этого он уснет навсегда.

Однако Аргутинский был только ранен. Ранение в левое плечо оказалось легким, и очень скоро он появился с опущенным рукавом мундира, с перевязанным плечом. Шамиль видел, как адъютант и несколько солдат, упираясь руками в толстый зад генерала, подсаживали его на лошадь.

— Вот проклятый Аргут, опять взял кальян в зубы и погрузился в дремоту. Но теперь наша пуля не достанет этой туши. Его плотным кольцом окружили нукеры, — сказал имам.

Когда весть о ранении генерала дошла до солдат, они пали духом. Отряду Джавад-хана удалось потеснить их. Но, увидев вновь «батьку Моисея» на коне, солдаты воодушевились и бросились в контратаку. Именно этой атакой был решен успех гяуров. Когда в гарнизоне Арани заметили действия подразделений Аргутинского, Клюки фон Клюгенау дал приказ сделать вылазку и атаковать штурмующих.

— Дай команду к отходу, мы проиграли сражение. Этому Аргуту помогает нечистая сила, — сказал имам, обращаясь к Ахвердиль-Магоме.

Шамиль отступил в Салатавию. Русское командование оттянуло войска из Аварии на старые квартиры, надеясь, что в конце сентября имам не решится на новые действия.

Стояла сухая теплая осень, и вдруг, в начале октября, Шамиль решил идти на Гергебиль, где было выстроено русскими большое укрепление. От сельчан имам узнал, что в крепости находятся всего лишь две роты Тифлисского егерского полка.