Аманда Лир - Дали глазама Аманды

Мы видели Ростроповича и Вишневскую несколько раз. Однажды, в отсутствие Галы, Дали попросил великого виолончелиста прийти в «Мерис». Шторы были опущены, и в полумраке Ростропович играл для нас добрых 45 минут. Дали был очень растроган, услышав любимую мелодию своего отца из «Ловцов жемчуга», исполненную божественно и к тому же в узком кругу слушателей. Дали обнял меня незаметно для музыканта и прошептал: «Я вас обожаю».

Возвратившись вечером в отель, я нашла послание, достаточно ясно сформулированное: «Месье фон Опель звонил вам из Лондона». Потом он перезвонил и сообщил, что приезжает в Париж на следующий день вечером. Я сообщила эту новость Дали, когда мы обедали у Лейдена. Я объяснила ему, кто такой Рикки, и мэтр возымел желание с ним познакомиться. Он рассказал о Рикки Гале, тоже захотевшей его увидеть. Когда мой немецкий друг появился в отеле, чудесно загоревший после пребывания на Сейшелах, я сообщила ему, что Дали и Гала ждут нас в «Максиме». Он поспешил в Фобур-Сент-Оноре, накупил атласных рубашек и, между делом, одно совершенно фантастическое украшение — брошь в форме креста в ореоле солнечных лучей. Правда, бриллианты были фальшивые. Когда я представляла Рикки, Дали не мог оторваться от брошки. «Какой красивый плевок!» — воскликнул он.

Гала нашла Рикки очень хорошо воспитанным. Со своими огромными очками и длинными, слегка завитыми волосами, он был больше похож на студента, чем на миллиардера. Он рассказал, что он гонщик на «Формуле-3», явно не хотел упоминать о своей семье и случайно произнес имя кузена, Гюнтера Сачса. В итоге Гала решила, что это вполне достойный молодой человек, и что я должна как можно скорее женить его на себе. К сожалению, он не принадлежал к аристократии, но зато был богат, она нас благословила и предложила в качестве свадебного подарка путешествие в Пуболь. Правда, Рикки склонил ее на свою сторону, преподнеся ей в конце ужина свою брошь из фальшивых бриллиантов. Дали был более сдержан. Он не забыл о катастрофе с Дирингом.

Рикки захотел, чтобы я провела Рождество в Колумбии, где жила его семья. Я же собиралась провести Рождество с Дали и не собиралась менять свои планы. Однако Рикки продолжал настаивать и даже попросил у Дали разрешения на мое путешествие в Южную Америку. Эта настойчивость избалованного ребенка меня раздражала, тем более, что Дали меня предостерег:

— Будьте внимательны, малышка! Этот фон Опель бегает за вами, потому что вы ему отказываете. Если вы сдадитесь слишком быстро, он на вас не женится.

В конце концов Дали разрешил мне уехать, но скрепя сердце. Для Дали вся Латинская Америка была «колоссальной скукой».

Мы улетели в Южную Америку перед Рождеством и приземлились в Боготе. Там мы сели в двухместный самолет и полетели над огромным лесом. Вдруг я поняла, какую глупость совершила, позволив увлечь себя в джунгли этому сумасшедшему, увлекшемуся мной только потому, что я не отвечала ему взаимностью. Было над чем призадуматься. Самолет приземлился в Картахене и дальше мы поехали на джипе, пока не остановились в маленьком городке на берегу моря. Кузены и кузины Рикки жили в огромной вилле, но мы устроились в маленьком домике, чтобы чувствовать себя независимыми. Однако в нашем жилище не оказалось кондиционеров, стояла ужасная жара, и москиты вволю насладились незащищенностью помещения. Несмотря на то, что все были со мной очень любезны, я продолжала дуться. Габриель, молодой кузен Рикки, возил нас на маленький островок. Мы спали на дне жесткой лодки, и на Рождество я в совершенно несчастном состоянии рыдала, уткнувшись лицом в кушетку. Рикки и его признания в любви раздражали меня все больше и больше. Не устояв перед моей печалью, он решил, что нам надо вернуться в Лондон. Самолет сделал временную посадку в Нью-Йорке, я позвонила Дали и рассказала ему о моей жуткой поездке:

— Я вас предупреждал, — сказал он, — это ужасное место! Надеюсь, что вы по-прежнему ему отказываете. Он повез вас туда только для того, чтобы вырвать вас из моей опеки и тем самым побороть вашу стойкость.

Меня ждал самолет, и я повесила трубку. Во время полета я почти не разговаривала с бедным Рикки. Когда мы оказались перед моим отелем, он стал доказывать мне с несокрушимой немецкой логикой, что у меня нет средств жить в этом отеле, тогда как он богат и одинок и занимает к тому же роскошные апартаменты на Белгейв Сквер, слишком просторные для него одного. Почему бы мне там не устроиться, пока я не подыщу себе квартиру? У меня будет собственная спальня, собственный ключ, полная независимость. Я слабо возразила, что Белгейв Сквер находится далеко от Кингс Роуд, где я часто бываю.

— Я одолжу тебе мой «Роллс», — настаивал он. — У меня их два. Я им никогда не пользуюсь. Ты сможешь его водить! Я тебя прошу, соглашайся… Только на время… Ведь это логично…

Итак, в начале нового года я оказалась в квартире в самом центре Лондона, обставленной крикливо и безвкусно, в соседней комнате жил амбициозный молодой человек, убежденный в том, что он все равно меня завоюет. Мои друзья не ожидали меня увидать за рулем голубого «Роллса». Моя жизнь улучшалась день ото дня, Рикки исполнял все мои просьбы. Он устроил для меня личную телефонную линию, покупал шали, чтобы я украсила свою спальню. Квартира была обставлена заново. Рикки нанял повара-мажордома, который баловал нас своими шедеврами. Мой друг обожал Энди Уорхола, был счастливым обладателем нескольких его полотен и его кубов Brillo pads, которые мне казались ужасными. Я пригласила к нам своих подруг. Они нашли Рикки мало симпатичным.

Он представил мне своих друзей, все они принадлежали к финансовым кругам. Они говорили только об Уолл-стрит, бирже, «Доу-Джонсе». Я не понимала, как может молодой человек вести такую скучную жизнь. Он все время работал, возвращался выпить чашечку чая и в конце дня давал деловые обеды. Он одел меня с головы до ног, чтобы я соответствовала его гостям, купил мне меховое манто и множество сумочек. Целое состояние было истрачено у Сен-Лорана и Шанель. Я была одета, как буржуазка, и с пресыщенным видом сидела за рулем голубого «Роллса». Я перестала себя узнавать. Я сказала Рикки, что за рулем «Роллса» похожа на путану высокого полета. Он тут же предложил мне небольшую машину с черными стеклами.

Дали позвонил из Нью-Йорка и сказал, что я влюблена.

— Да, да, именно так. Мало-помалу он вас соблазнит. Это завоеватель, а вы не умеете ему сопротивляться.

Он был недалек от истины. С другой стороны, я находилась в финансовом кризисе, что он отказывался понимать, и к тому же Рикки меня умилял. Он рассказал мне о смерти своей матери и о том, каково ему было, когда он по целым дням не видел никого, кроме старой гувернантки и сестры Путци, которая жила между Сент-Морицем и Сен-Тропезом. По моему мнению, он больше нуждался в мамаше, чем в подружке.