Жан-Батист-Антуан-Марселен де Марбо - Мемуары генерала барона де Марбо

Капитуляция в Байлене и ее последствия. — Наши войска отходят к Эбро. — Эвакуация Португалии. — Я получаю награду и начинаю служить в штабе маршала Ланна

Как один человек поднялась Испания против французской армии, которая оказалась бы в критическом положении, даже если бы она была в этот момент сильнее и ею командовал более опытный военачальник. Мы испытали поражение и на суше и на море — одна эскадра вынуждена была сдаться на рейде в Кадисе, маршалу Монсею пришлось уйти из королевства Валенсии. Хунта Севильи объявила войну Франции от имени Фердинанда VII. В начале июля генерал Дюпон, которого Савари неосторожно отправил без поддержки в Андалузию, за горы Сьерра-Морена, оказался в окружении всего восставшего населения. Узнав, что 10 тысяч человек из лагеря в Сан-Роке — единственные испанские регулярные войска, сведенные в армейский корпус, — двинулись против него под командованием генерала Кастаньоса, он решил отойти к Мадриду и послал дивизию Веделя занять перевал Сьерры-Морены и наладить коммуникации с Мадридом. Но вместо того чтобы быстро следовать за своим авангардом, генерал Дюпон, из блестящего командира дивизии превратившийся в плохого главнокомандующего, принял решение сражаться на месте и послал приказ дивизии Веделя, уже отошедшей более чем на 10 лье, вернуться обратно!.. К своей первой ошибке Дюпон добавил то, что он рассредоточил оставшиеся с ним войска и потерял драгоценное время в Андухаре на берегах Гвадалквивира.

Испанцы, усиленные несколькими швейцарскими полками, воспользовались этой задержкой и послали часть своих сил на берег, противоположный тому, где стояла наша армия, которая оказалась между двух огней!.. Еще не все было бы, однако, потеряно, если бы сражались мужественно и упорядоченно, но Дюпон так плохо организовал свои войска, что, подойдя к ущелью возле Байлена, хвост колонны находился в 3 лье от головы!.. Генерал Дюпон, вместо того чтобы объединить все свои силы, задействовал полки поочередно, по мере того как они прибывали. То же самое касалось артиллерии. Наши молодые солдаты, очень уставшие после марша и восьми часов сражения, падали от изнеможения под жгучими лучами андалузского солнца: они не могли больше ни идти, ни нести свое оружие. Вместо того чтобы сражаться, они просто ложились на землю… Тогда Дюпон попросил временного перемирия, на которое испанцы согласились с большой поспешностью, так как опасались, что ситуация обернется не в их пользу.

Действительно, дивизия Веделя, которая накануне получила приказ вернуться к командующему, как раз подходила сзади к испанскому корпусу, который преграждал проход Дюпону. Генерал Ведель успешно атаковал испанцев, но те выслали парламентера и сообщили, что они заключили перемирие с генералом Дюпоном. Ведель не обратил на это никакого внимания и упорно продолжал сражение. Уже два испанских полка сложили оружие, несколько других бежали, и генералу Веделю оставалось какое-нибудь лье до войск Дюпона, которые он полностью мог освободить, когда вдруг прибыл адъютант Дюпона. Пройдя через вражескую армию, он принес Веделю приказ ничего не предпринимать, потому что обсуждается перемирие. И генерал Ведель, вместо того чтобы снова ослушаться приказа командующего, окруженного врагом и вынужденного посылать через него приказы своим подчиненным, остановился на полпути к победе и отдал приказ прекратить огонь. У испанцев оставалось по восемь зарядов на человека, они хотели выиграть время, так как ждали подкрепления. Генерал Дюпон попросил генерала Рединга, швейцарца на испанской службе, разрешение пройти со своей армией, чтобы вернуться в Мадрид!.. Рединг согласился, но заявил, что не может ничего сделать без согласия своего начальника Кастаньоса, который находился за несколько лье отсюда. Тот, в свою очередь, захотел обратиться к верховной хунте, а та поставила множество условий.

Все это время молодые солдаты Дюпона были в самом ужасном положении. Дюпон отдавал противоречивые приказы: то приказывал Веделю атаковать, то отвести свою дивизию к Мадриду. Ведель решил отойти и на другой день, 21 июля, находился уже у подножия Сьерры-Морены, вне досягаемости Кастаньоса.

К несчастью, генерал Дюпон решил капитулировать. Проявив необъяснимую слабость, он включил в эту капитуляцию и войска генерала Веделя, которым он отдал приказ возвратиться в Байлен. Солдаты Веделя, уже направлявшиеся к Мадриду, бурно запротестовали. И их генерал, вместо того чтобы воспользоваться этим обстоятельством, стал объяснять, какими репрессиями это грозит 8 тысячам солдат Дюпона, добавив, что в капитуляции нет ничего ужасного, что в ней предусмотрено их возвращение во Францию, где им будет возвращено оружие. Офицеры и солдаты заявили, что тогда лучше незамедлительно отвести все войска к Парижу. Настаивая на пассивном послушании, генералу Веделю удалось привести свою дивизию в Байлен, где она сложила оружие.

То, что генерал Дюпон включил в капитуляцию дивизию, которая уже была вне досягаемости врага, является непростительным поступком. Но что думать о генерале Веделе, который исполнил приказы Дюпона, зная, что тот уже не был свободен, и отдал в руки врага свою дивизию в 10 тысяч человек? В своем ослеплении Дюпон включил в договор о капитуляции все войска своего армейского корпуса, даже те, которые не перешли Сьерру-Морену!

Генерал Кастаньос потребовал, чтобы эти части проделали 25 лье, чтобы сложить оружие! Следуя дурному примеру Веделя, командиры отдельных частей послушались приказа генерала Дюпона. Только один-единственный командир, и его надо упомянуть, храбрый начальник батальона де Сент-Эглиз ответил, что он не исполняет приказов генерала-военнопленного. Быстро продвигаясь вперед, несмотря на атаки восставших крестьян, он с небольшими потерями добрался до передовых постов французского лагеря под Мадридом. Император дал этому смелому и умному офицеру звание полковника.

За исключением батальона г-на де Сент-Эглиза, вся армия генерала Дюпона из 25 тысяч человек сложила оружие. Тогда испанцы, уже ничего не опасаясь, отказались соблюдать пункты капитуляции, в которых говорилось о возвращении французов на родину. Они не только объявили их военнопленными, но обращались с ними недостойно, и дали возможность крестьянам убить несколько тысяч солдат!

Только Дюпон, Ведель и несколько генералов получили разрешение вернуться во Францию. Офицеров и солдат сначала держали на старых судах, стоящих на якоре на рейде Кадиса. Среди них началась такая сильная эпидемия лихорадки, что испанские власти, испугавшись, что болезнь распространится на весь Кадис, перевезли оставшихся в живых на пустынный остров Кабрера, где не было ни воды, ни жилья! Каждую неделю им привозили несколько тонн солоноватой воды, гнилые сухари и немного соленого мяса. Несчастные французы жили там почти как дикари, без одежды, белья, лекарств, не получая никаких известий ни о своих семьях, ни о Франции, а чтобы как-то укрыться, были вынуждены рыть себе норы, как дикие звери!.. Это продолжалось шесть лет до заключения мира в 1814 году. Почти все пленники умерли от лишений и от горя. Господин Ласалль, ставший потом порученцем короля Луи-Филиппа, был среди этих несчастных, и, когда его освободили после шести лет плена, он был, как и его товарищи по несчастью, почти совершенно голым!.. Когда испанцам говорили, что нарушение Байленского договора противоречит правилам, принятым у всех цивилизованных народов, они отвечали, что арест короля Фердинанда VII был тоже незаконным и что они только последовали примеру Наполеона!.. Надо признать, что такой упрек не был лишен основания.