Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Дно этой норы было сплошным и достаточно ровным. Поэтому, казалось бы, в выравнивании его камнями никакой необходимости не было. Тем не менее, тяжелая работа была начата снова. И лишь спустя два-три дня самка начала носить в нору сухие соломинки и травинки.

Тогда мне не было еще известно, что такое поведение свойственно всем видам каменок-петрофилов, в том числе черной и черношейной [53]. Но у них этим делом заняты только самки. А у моей пары златогузых каменок также и самец не гнушался принять в нем посильное участие. Но он не помогал в нем своей супруге, а носил камешки (не столь усердно, как она) в выбранное им самим другое отверстие в скале, располагавшееся даже не рядом с местом работы самки.

Как первое, неудачное место для гнезда, так и второе располагались высоко, что не позволило мне осмотреть их вплотную. Но позже я нашел еще несколько гнезд других пар, и в одном случае сосчитал количество камней, натасканных самкой в убежище. Их оказалось 453, общим весом немногим менее полутора килограмм.

Самец время от времени посещает самку возле строящегося ею гнезда. Иногда при этом он по несколько раз залезает в гнездовую нишу и выскакивает оттуда, что заставляет самку последовать, наконец, за ним в убежище. Часто такие взаимодействия приурочены к глубоким вечерним сумеркам. Но лишь однажды за все время наблюдений самец прилетел с длинной травинкой в клюве и передал ее самке.

Самка затратила на сооружение колыбели для яиц не менее пяти дней, а вместе с возведением каменного настила – не меньше девяти. К концу этого периода поведение самца резко изменилось: он все чаще стал петь во весь голос на одном, вполне определенном карнизе скалы, над которым нависала широкая каменная «крыша». И если в обычное время птичка перемещается по субстрату короткими прыжками, то теперь пение звучало «на бегу». Изменился и характер песни: она стала более разнообразной, включающей в себя звуки разной высоты – от предельно высоких до очень глухих и низких, среди которых выделялось периодически повторяемое весьма своеобразное «храпение».

Время от времени самец принимает весьма экстравагантную позу: он поднимает расправленные крылья, плавно взмахивает ими вверх и вперед и медленно покачивает хвостом, рыжеватые перья которого развернуты широким веером. Когда самка готова к спариванию, она прилетает к самцу, ведущему себя таким образом, под каменный карниз. Вокруг оказавшейся около него самки самец проделывает неистовый полет петлями. Приземлившись, он мелко трепещет расправленными крыльями и словно бы «заползает» на самку.

Когда та приступила к насиживанию кладки, самец в первые дни вынужденного одиночества продолжал эпизодически посещать свою нишу под карнизом, выполняя здесь подчас полную церемонию приглашения самки к спариванию. Все эти действия адресовались теперь какому-либо камешку или кусочку глины, и с таким неодушевленным предметом самец в конце концов и «спаривался». Я трижды наблюдал подобное поведение самца, объектами притязаний которого служили два комка сухой глины, возвышавшиеся над полом его излюбленного карниза. Подобное поведение этологи называют «реакцией вхолостую».

Златогузая каменка. Oenanthe chysopygia

Обо всех этих тонких деталях поведения мне удалось узнать только потому, что наш лагерь располагался прямо на гнездовом участке каменок, так что они ежедневно были на виду буквально с рассвета до заката. Не будь этого, многие стороны их жизни, приуроченные как раз к времени предрассветных и вечерних сумерек, так и оставались бы для меня тайной за семью печатями. Именно с тех пор я взял за правило ставить палатку прямо на месте наблюдений и в дальнейшем следовал ему непреклонно, как бы сложно ни было эту задачу осуществить.

На этот раз мне сильно повезло в том отношении, что каменки второго вида, наблюдения за которыми входило в задачу экспедиции, появились спустя несколько дней после начала работы. Мы поселились в ущелье 26 марта, а первый самец испанской каменки был замечен здесь только через три дня, которые я смог, таким образом, посвятить, не отвлекаясь, наблюдениям за каменками златогузыми.

У самцов испанской каменки существуют два разных варианта окраски (так называемые «морфы»). У одних (морфа aurita ) оперение головы в основном белое, и только от клюва через глаз идет назад черная полоска, постепенно расширяющаяся. У самцов морфы stapazina , кроме того, черные подбородок и горло. Самец, который обосновался в нашем ущелье, принадлежал к первой морфе (назовем его «белоголовым»). На протяжении трех дней он постепенно осваивался на выбранном им участке и пел все более и более активно. Но утром четвертого дня (31 марта) здесь же появился другой самец, с черным горлом, который с самого начала показал всем своим поведением, что место ему нравится и что он намерен остаться здесь, чего бы ему это ни стоило.

Конфликт между хозяином территории и новым претендентом на нее продолжался почти 6 часов. Большую часть этого времени оба самца почти непрерывно совершали над нашим лагерем и вокруг него длительные совместные рекламные полеты, сопровождая их интенсивным пением. Когда один из соперников пытался приземлиться, второй устремлялся прямо на него, не давая ему сесть, и синхронные полеты возобновлялись. Но ни один из самцов не переходил к явно враждебным действиям. Одно время мне показалось, что претендент выглядит сильно утомленным. Но вскоре он воспрянул духом и возобновил свои попытки отвоевать участок у законного его владельца. Все же, в конце концов, противники сцепились когтями и упали на землю, нанося друг другу удары клювами. После этого первый хозяин территории уступил поле боя пришельцу. В дальнейшем он освоил участок прямо у входа в наше ущелье, по соседству с новым хозяином своей предыдущей территории, привлек сюда самку и в паре с ней успешно вырастил птенцов.

Испанская каменка Oenanthe hispanica

По мере того, как количество самцов, возвращающихся с зимовок в Африке, быстро нарастало, конфликты между ними из-за жизненного пространства становились делом вполне обычным. Но, в отличие от того, что мне пришлось наблюдать в нашем ущелье, новым пришельцам ни разу не удалось вытеснить прежнего хозяина с занятого им участка. В этих ситуациях самцы, занявшие территории первыми, вынуждены были уступать вновь прибывшим лишь краевые зоны своих первоначальных владений. Дело в том, что новые поселенцы, как правило, «втискиваются» между территориями пионеров и постепенно расширяют свое жизненное пространство в обе стороны, как бы «расталкивая соседей локтями».