Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Напиши, пожалуйста, когда оканчиваешь свои гастроли в Киеве? Будет очень хорошо, если заедешь в Ялту до Ессентуков, потолкуем и посоветуемся.

Выкуриваем с Мих. Пав. твоих старых арендаторов из гурзуфского домика и водворяем учителя. Неклюдовы уходить не желают. Может быть, разрешишь мне заключить условие с учителем, тогда легче мне будет водворить его на место. Напиши мне только – за сколько вы уговорились: что учитель должен тебе платить?

У нас погода неважная – дожди, и солнца мы как следует давно уже не видали! Растительность пышна, конечно; розы в полном цвету. Наш сад изумителен! Хорош, как никогда!

Будь добренькая, дорогая, попроси Румянцева прислать мне деньги – остаток за Москву и за Питер [1067]. Мне теперь очень нужны финансы. Прости, что я беспокою тебя.

Приезжал Немирович, в природе было неблагополучно – был беспросветный туман, такой, как (помнишь) был в 1900 г. [1068]. Странный какой-то он человек, боюсь сказать, но мне кажется, он фальшив и мстителен. С самого детства я не могу к нему привыкнуть. Туман, одним словом!

Я тоже что-то расклеилась в смысле здоровья, что-то неладно внизу живота, либо в мочевом пузыре, не пойму никак, и ходить больно. Ходьба же для меня самое существенное, как тебе известно.

В Мисхоре в верхнем этаже на моей дачке живет известный пианист Гольденвейзер с супругой [1069]. Взял пианино и музицирует там.

Соне лучше, она потолстела. Альтшуллер каждую неделю слушает ее и выстукивает!

Это письмо я пишу на кончике стола, т. к. он весь завален бумагами. Как бы ты мне в июле и августе была необходима для корректуры. I том весь заново переделываю. Целую тебя и обнимаю крепко. Твоя Маша .

Не ленись же и напиши скорее, буду ждать письма с нетерпением.

[18 мая 1913 г. Одесса – Ялта]

Я в Одессе, дорогая Маша, смотрю на то же Черное море, как и ты. Не жарко, погода дивная, акация цветет, мои окна и балкон глядят на море… Театр великолепный. Что будет – посмотрим. Пиши. Ехали отлично. Целую крепко тебя и мамашу и Соню. Вчера получила от Миши телеграмму о смерти отца. Оля

Датируется по почтовому штемпелю.

22-ое мая [1913 г. Одесса – Ялта]

Солнце жарит, музыка играет, море лежит и синеет, копыта стучат по мостовой…

Видишь, как я аккуратно отвечаю на твое письмо.

Очень грустно, что никого не было на похоронах Александра Павловича. Но что же делать?! Я послала телеграмму Нат. Александровне [1070]. Напишу Мише.

Беру углекислые ванны.

Играем в великолепном театре, но кажется, в большой восторг одесситов не приводим. Живя здесь, забудешь, что живешь в русском городе – все янкели и хаички – ужас…

Румянцев деньги вышлет тебе, вчера говорила ему.

Отсюда уезжаю 1-го июня, играем в Киеве 2 и 3-го, а может, 4 и 5-го, еще неизвестно. А затем я еще не знаю, как быть – или прямо в Ессентуки лечиться, или заехать к вам, но боюсь, что застряну. Лучше полечусь и приеду, поработаем тогда.

Спасибо, что возитесь с моими арендаторами. Конечно, заключи условие с учителем и действуй. Он хотел платить мне 120 р. в год.

С радостью я бы посидела сейчас в ялтинском саду. Конст. Серг. будет в Крыму, и мне хочется, чтоб он хоть несколько дней побыл у тебя [1071]. Ты ничего не имеешь против? Я ему скажу. Он поедет в Батилиман; надо ему показать Мисхор, твою дачу и радаковскую.

Смотрю, как пароходы идут в Ялту и в Константинополь. Какая здесь красота. Малый фонтан! Высокий, покрытый зеленью берег моря, воздух, простор чудесные, и совсем не далеко ехать из города.

Белая акация цветет еще. Чудесные здесь маки, огромные, яркие.

Софию Влад. поцелуй от меня. Очень рада, что она поправляется.

Как приятно думать, что письмо это придет через день к тебе, а не через 4 дня [1072].

Как мамаша теперь? Плачет еще или успокоилась немного? Как ты устроилась с кухаркой? Как Клара?

Сегодня поедем к Вишневскому, он живет в каком-то великолепном пансионе на берегу моря.

Целую тебя крепко. Задыхаюсь как будто меньше.

Кланяйся Альтшуллеру.

Начинается жара. Дамы здесь махровые, вертят задами, одеваются ярко. Жить здесь должно быть ужасно. Вспоминаю Зевакина. И ему кланяйся. Оля

Год по содержанию.

25 мая [1913 г. Ялта – Одесса]

Милая Оля, твое письмо от 22 мая я получила только сегодня! [1073]

Передай Константину Сергеевичу, что я буду очень и очень рада, если он поживет у нас хоть несколько дней. Я боюсь только, что он привык к комфорту – а у нас ты знаешь, как просто! Я его помещу в Пушкинской комнате, кормить буду хорошо. В Мисхор съездим обязательно. Радаковская дача свободна до 1 августа.

Быть может, заедешь перед Ессентуками? Было бы очень приятно, и сад бы увидела с розами, свеженьким. Кстати, сама бы заключила условие с учителем. Надо все-таки тебе посмотреть самой и кое-что сделать на свой счет или, в крайнем случае, пополам с учителем. Я тебе сделаю подарок – огорожу задний дворик каменным забором. Неклюдовы ушли. Я была в Гурзуфе третьего дня.

Соня поправляется. Миша во вторник уезжает в Петербург. Его сынишка прелестный мальчуга! [1074]Мы очень все грустили по Саше. Я прямо совсем изныла – так мне его жалко. Жалко, что я его не видела… На похоронах был Ваня. Мамаша чувствует себя неважно. Работаем усиленно с Мих. Павл.

Клара весьма глуповатая и дубоватая девица, но, в общем, ничего. В кухарках у меня теперь Тиша, очень вкусно готовит, прямо объедаемся!

Есть ли у Вишневского потомство? [1075]

Кланяйся Марии Петровне.

Привози побольше денег из Киева.

Альтшуллер не хочет пускать тебя в Ессентуки.

Ну, до свидания пока. Спешу на почту. Я теперь часто по ночам хожу на почту моциона ради.

Целую крепко и обнимаю. Твоя Маша .

Напиши из Киева, если не приедешь.

Зевакина я еще не видала [1076].

Твои швейцарские цветы цветут вовсю, но нельзя сказать, чтобы они были красивы.

Год по сопоставлению с предыдущим письмом.

3-ье июня [1913]. Киев [В Ялту]

Льет ливмя дождь…

Играет музыка…

Я сижу в том же номере, что и в прошлом году, вспоминаю, как была открыта дверь в комнату рядом и как ты там чай пила с Либиной… Вчера сыграли «Одиноких»… Первая моя гастроль в жизни [1077]. Мне игралось так легко и приятно, я с такой радостью говорила каждое слово, каждую мысль – ты себе представить не можешь… Было чувство какой-то свежести, новизны.

Все волновались сильно. Состав старый, только отец был Массалитинов [1078]. Мария Федор. играла так, как она играла 8 лет назад [1079]. Я чувствовала, что играю определеннее [1080], значительнее, да и говорили то же самое наши юные товарищи и старые товарищи.