Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

25/VI-29 [Ялта – Москва]

Милая Оля, мне грустно, что тебя не будет в Гурзуфе! Скучное будет для меня лето. Негде будет и освежиться… Буду терпеливо ожидать конца августа. Теперь поручение: купи мне, пожалуйста, пары три черных хороших чулок и дюжину носовых платков недорогих. За все заплачу с величайшим наслаждением в августе, когда тебе, обнищавшей, понадобятся деньги. За крем тоже уплачу и расцелую… Еликончика, конечно, ожидаю к себе, согласно обещания, данного мне еще зимой. Настроение у меня сейчас отвратное – кочегар оказался большим мерзавцем, всё угрожает и портит в саду. Не знаю, как и быть и где искать защиты. Он выпустил когти вовсю… Москва далеко, некому пожаловаться. У Мих. Павл. даже сделался припадок. Вообще скверно. Ну, поезжай, благословляю тебя. Кланяйся и поцелуй Мар. Петр. и Конст. Сергеевича [93]. Ох, как мне не хочется чеховских торжеств. Пиши же, дорогая, с дороги и из-за границы и вообще думай обо мне. Целую. Маша .

Увидишь Альтшуллера, передай привет [94]. У нас нежная переписка. Мише напомни обо мне и скажи, что я по-прежнему его люблю и завидую ему [95].

1 июля 1929 г. [Москва – Ялта]

Маша, дорогая, мозги у меня сжаты, я тревожусь, чувствую себя глупо… Очень взволновал меня отказ заграничн. паспорта, но к вечеру было дано разрешение… Сегодня должна получить паспорт, завтра визы, и думаю выехать в четверг – 4-го июля. Марина у меня [96]. Аду проводили на юг. Мои «дети» уедут 7-го июля в Гурзуф. Люба кончила с отметкой, с отличием.

Получила печальное известие о смерти моей тетки Елены в Голландии.

Вчера кончила сезон «Вишневым садом» и 3 сент. начинаем им же сезон. Целую тебя крепко и увижусь с тобой в августе. Н.Д. [97]тебе кланяется. Пиши мне: Klopstockstr. 20. Berlin NW 23. Твоя Оля .

У Соф. Вл-ны умерла невестка, жена брата Владимира.

15 июля 1929. Берлин [В Ялту]

Маша, дорогая, сегодня 15 июля [98]… Я в Берлине. Почему-то не поехала в Баденвейлер, хотя билет взяла прямо из Москвы. И не хотелось ехать еще целую ночь, и не хотелось быть там не одной… Хотя и писали, что там что-то предпринимают, чтоб чествовать память А.П-ча, но ничего там не будет, т. к. русских там только Станиславские и жена Швёрера – доктора… Здесь меня просили читать в небольшом кружке, в частной квартире, и т. к. я кое с кем поговорила и мне отсоветовали сие, – я пошла в наше представительство и откровенно спросила, и, конечно, мне посоветовали не читать. Воображаю, какие толки поднимутся! Как это, в сущности, глупо!

Оля живет великолепно. Сейчас пусто в квартире, т. к. Лулу с Оличкой в Мисдрой, на море, куда мы в день приезда отвезли и Марину на собств. машине – часа 4½ ехали по великолепным дорогам – аллеям. Ах, Маша, как здесь живут! Я не говорю о людях с достатком, а рабочие как живут! Выросли целые кварталы – чудесные веселые дома, чистые, на окнах и балкончиках цветы – довольство, чистота, уют… Едешь через небольшие города – улицы, магазины, дома – все это в отличном порядке; едет целая ватага довольных немцев с знаменами, стягами, в черных сюртуках, крахмальных воротниках, с удочками, несут колоссальных размеров рыбу из papier-mache что ли, идут с музыкой, с чувством собственного достоинства – это Verein [99]рыболовов празднует какой-то свой день. В другом городке собрание на площади – коммунисты – и все мирно, порядливо… Берлин неузнаваем, так вырос, так расширился, и весь в зелени, а где Оля живет – красота: под боком Thiergarten, с аллеями, прудами, каналами – забудешь, что в городе – на прудах утки, лодки скользят; посидишь, и мир и покой лезет в душу… Прелестные чистые ресторанчики, где можешь выпить кофе. Я по утрам блуждаю там.

Мишу с Ксенией видела [100]. Сегодня вечером они придут к нам. Миша наслаждается здесь. Оля меня все катает. У нее очаровательная изящная машина, и она ее обожает; сама правит. Оля очень хорошенькая, но лицо стало как-то жестче, ведь ей много приходится бороться. Сейчас у нее большие неприятности, конечно, ее поднадули, и вероятно, придется судиться, но она не унывает. У нее очень сильно сознание долга – чтоб дочери и матери было хорошо, и вот она не дает себе покоя, точно под кнутом идет. Громадная квартира, чудесные старинные вещи. У Олички две комнаты – спальня и чудесная вторая комната, полная игрушек, целая коллекция – полки три собак всевозможных пород; какие куклы! Ну, вообще… Одна комната синяя бархатная с темно-золотым потолком, посредине – тахта с массою подушек, без спинки, кресла с бархатными подушками, в которых тонешь, старинный камин, освещение без видимых лампочек – может, все это чепуха, но как приятно!

Видела только Цингеров [101], обедала у них – радость большая была при свидании. Тамару еще видела (дочь Соф. Марковны) [102]. Повидаю Альтшуллера.

Если Оле будет возможно, то мы поедем в Баденвейлер на ее машине – было бы упоительно. Она ведь с Олей ездила в Париж в своем авто.

Я сегодня лежу и читаю Чехова. И панихиду не служила… Лучше в стороне быть. Машенька, напиши мне, как живешь, видела ли моих детей? Адрес: Berlin NW 23. Klopstockstr. 20.

Вчера вечером вернулись из Misdroy, куда опять летали к детям. Они целый день у моря в песке. Лулу и Оля тебе шлют привет. А я тебя обнимаю и целую и надеюсь увидеться в августе. Привет М. П-чу. Твоя Оля

20 июля 1929 [Баденвейлер – Ялта]

Маша, дорогая, я уже несколько дней сижу в Баденвейлере; хожу по знакомым местам и вспоминаю… Здесь Станиславские. К.С. хорошо выглядит, но слаб еще [103]. Игорь, Кира с ним тоже здесь. Жара адовая. М.П. тебя целует, К.С. целует ручку. Сейчас пью чай в Römerbad с Добужинским, кот. здесь проездом из Лозанны в Париж. Здесь П. Шаров [104], тоже сидит с нами и шлет тебе привет. Целую. Оля .

Почтенные немцы чинно отдыхают, пьют кофе, все благоустроено. Завтра, верно, уеду в Берлин. Целую и привет всем. ОК

3 сент. 1929 г. Москва [В Ялту]

Маша, дорогая, после всех злоключений я в Москве, и только выкупалась, побывала у Мих. Ив. (парикмахер) и прямо на две репетиции [105]. Голова как [толкач?] вчера была. Ехала хоть и в мягком, но в таком зловонии, что лежала с платком, намоч. одеколоном, все время. Свинство. На автобусе чуть не погибли: сломалась ось и отскочило колесо, и с 6½ до 10 ч. сидели на шоссе без помощи; на свой поезд опоздали, захватили поезд 12.30, отходивший с опозданием, плацкарты потеряли. Ужас, а не путешествие. Встретила Люба с цветами. Сегодня играю [106]. Целую и горюю, что так глупо уезжала. Твоя Оля

Ливадия, 20/IX-29 г. [В Москву]

С чувством глубокого благоговения и нежной трепетности поздравляю тебя, моя дорогая Ольга, с днем твоего рождения! Грущу, что не могу принести этого поздравления лично и пожелать всех благ, как земных, так и небесных! Главному твоему гофмейстеру Маркову и ныне «распущенному» Двору твоему привет и пожелание вернуться в добром здоровии и благополучии к своим обязанностям при Гурзуфском Дворе к будущему сезону. Твоя каммерфрейлина Елизавета в хорошем здоровии провела свой отпуск в вилле твоего в Бозе почившего супруга.