Александр Кислицын - Овеянные славой

Мурашкин бегом подтаскивал снаряды Брякину. Вдруг он закричал от боли, схватившись за руку: осколок перебил локтевую кость. Брякин подбежал к нему, отрезал рукав шинели, перевязал рану.

— Не успел я отомстить людоедам, — и Мурашкин, закрыв здоровой рукой лицо, заплакал.

Все сосредоточеннее наводит пушку Табачук и снаряд за снарядом посылает в водонапорную башню. Наконец два удачных попадания — и водокачка затихла.

…Пришло время. Окруженные фашистские армии капитулировали. Такого количества пленных Павел еще не видал. Вот ведут колонну солдат и офицеров, согнувшихся, в грязных с поднятыми воротниками темно-зеленых шинелях. Руки засунуты в рукава, глаза опущены вниз.

— И вот от этого сброда бежали в сорок первом году, эх! — заносчиво выпалил младший лейтенант, прибывший неделю назад на передовую.

— Маловато, друг, каши фронтовой ел, поэтому и ошибаешься, — сурово возразил старший лейтенант Жалюк. — От танковых клиньев, от угрозы окружения уходили мы тогда, чтобы вот так разделать их сейчас.

Уныло проходили остатки отборной армии фашистов.

А дивизия, получив гвардейское имя, уходила под Воронеж.

Походным порядком шли гвардейцы к Курску.

Ползли упорные слухи о новых немецких танках: «тиграх» и «пантерах». Гитлер грозился дать реванш за Волгоград.

— Что это за «тигр»? — допытывался Брякин, теперь уже ефрейтор, награжденный медалью «За отвагу».

— Немецкий «тигр» длиннее амурского, и шкура сантиметров на двадцать потолще, — ответил Жалюк.

Все засмеялись.

— Поживем, увидим, не горюй, Брякин!

Позднее на Полтавщине, под Михайловкой, Павел увидел их.

Село переходило из рук в руки несколько раз, и все же советские воины удержали его. Ночь ушла на окапывание орудий и боеприпасов, на отрывку щелей. Утром немцы пошли в контратаку. Из-за высот выползли танки и артиллерийские самоходы. За ними густыми цепями шла пехота, закрыв все поле темно-зеленым сукном. Обозленные вчерашней неудачей, немецкие офицеры гнали солдат в психическую атаку, но с каждым метром цепи редели, темп наступления падал, и атака захлебнулась.

В разгар боя тяжело ранило Якова Табачука, и на его место встал Брякин. С того дня и стал Павел наводчиком 76-миллиметрового орудия.

На следующий день гвардейцы перешли сами в наступление, продвинулись километров на семь, захватили Михайловские высоты, но сильнейшей контратакой тяжелых и легких танков противник вынудил гвардейцев отойти к Михайловке.

В этом-то жестоком бою наводчик Брякин схватился с «тиграми».

Получилось так, что батарея приняла на себя главный удар. Четыре «тигра» обошли огневую позицию и показались в тылу, а с фронта лезли другие танки. Создалась смертельная угроза. Вот-вот будут подавлены пушки и прислуга. Дрожит земля под ногами. В воздухе стоит артиллерийская и пулеметная какофония. Прильнув к орудию, Павел бил по вражеским машинам.

Командир орудия, как и наводчик, не теряя присутствия духа, постоянно заставлял менять направление огня, потому что немцы подступали со всех сторон.

— Развернуть орудие! — кричал сержант, и Брякин, поймав цель, ударил в командирскую башенку. Вторым снарядом он поджег «тигра», и тот мгновенно окутался черным дымом.

Соседнее орудие также подбило «тигра», и на поле боя запылали вражеские машины. Немцам пришлось снова отступить.

В том бою Павел уничтожил двух «тигров» и несколько немецких солдат. Когда улеглось волнение, замковый, молодой боец из вчерашнего пополнения, радуясь, что фашистов побили, потихоньку сказал:

— Ловко ты укротил «тигров», Павлуша, а я уж думал — труба нам будет.

— Волновался сильно… Поэтому первый раз и ударил высоко, — ответил Брякин. — Понимаешь, не приходилось встречаться с ними, а они и в самом деле подходяще сделаны, видал?

Товарищи кричали Брякину «ура», поздравляли с успехом.

С тех пор и прозвали Павла «укротителем». Даже в армейской газете писали об этом.

В семи километрах южнее Киева на западном берегу Днепра есть село Ульяники. Напротив этого села ночью бойцы форсировали Днепр.

Артиллеристы торопливо вязали плоты, а пехота плыла уже сквозь густую завесу огня к тому берегу.

Подошло полсотни машин с полупонтонами, саперы быстро собрали паромы, и орудие Брякина с парой лошадей поплыло к западному берегу. Только отошли от берега, немецкая мина ранила заряжающего и замкового. «Опять трое в расчете, — подумал Павел, — не везет!» На середине реки пулеметная очередь свалила коренника, убитого коня столкнули за борт.

Причалили к берегу. Течением отнесло паром на метров пятьсот правее. Потянули орудие туда, где шел бой.

Подразделения полка, как и подобает гвардии, мужественно отбивали контратаку противника. «Долго, очень долго не можем занять мы огневую позицию, пехота обливается кровью», — с болью думает Брякин.

— Стой! — крикнул командир орудия.

Пушку сняли с передка, и ездовой погнал лошадь к реке. Орудие развернули в одно мгновение, и Павел с необыкновенным проворством наводил орудие стволом на вспышки немецких пулеметов и минометов.

— По гитлеровской банде огонь! — кричал командир.

Где-то сбоку стреляло еще одно орудие, а потом и третье загрохотало. И до самого рассвета артиллеристы отбивали немецкие контратаки. А с рассветом напор гитлеровцев усилился.

— Ни шагу назад! — прозвучал приказ командира полка.

С восточного берега Днепра била наша артиллерия, и ее огонь поднимал дух поредевшего десанта. Каждый понимал, что, если придется драться и десять суток, гвардейцы не уступят фашистам и пяди отвоеванной земли. Немцы уже не раз откатывались на исходную позицию.

За время утренних контратак Павел подбил четыре танка, в том числе одного «тигра» и три бронетраспортера.

Гитлеровское командование не теряло надежд на успех и, меняя направление, увеличивало силу ударов на небольшой плацдарм. Стянув с соседних участков пехоту, артиллерию и танки, немцы во второй половине дня снова перешли в решительную атаку.

…Выбыли из строя командир орудия и лейтенант Сергунин. Брякин возглавил орудийный расчет и взвод. Он же и за наводчика. С ним в расчете Иван Дементьев и раненый Александр Шубчик. Они все давно оглохли, почернели от копоти и дыма.

Немецкие танки и бронемашины ползут лавиной к занимаемой высоте. Пехота бежит за ними, стреляя на ходу.

«Ни шагу назад! Мы свою жизнь дешево не отдадим», — думает Павел, поглядывая на последние снаряды.

Высота, на которой окопались гвардейцы, горит от взрывов авиабомб, мин и снарядов.

— Если пропустим немцев к реке — пехоту подведем и сами погибнем! — кричит Брякин Дементьеву.

— Не подведем, — отвечает тот, подавая снаряд.