Никита Михалков - Мои дневники

Милиционеры. Армейский патруль. Ко всему тому холод собачий и туман.

Танцуют, кто как может. Два идиота – в одинаковых полосатых штанах и темных очках. И у обоих «для понта» правые руки на перевязи. Девочки в большинстве своем пьяны. Да вообще пьяны все почти.

Самое удивительное – то, что у выхода на улице сидят на скамейках дружинники со сторожевыми собаками. Это придает празднику особый колорит. Танцы под охраной собак. Такого я еще не видел.

Хорошая ситуация: два человека, крепко чем-то «повязанные», сидят, треплются. И один вдруг начинает фантазировать в шутку, как все развивалось бы, если бы он решил выдать товарища. Что бы он тогда начальству и что своему другу говорил, вообще как бы все это происходило…

Второй тоже, в свою очередь, начинает фантазировать, какие бы предпринял он ответные шаги и как бы отвел от себя обвинения начальства. Кончается тем, что они совершенно серьезно обвиняют друг друга в подлости и разругиваются вконец.

Фактура замечательная. Просторная котельная. На полу большие лужи и ручьи вдоль стен. Котлы, трубы. Хитросплетения узлов невысоко над полом. И масса закоулков. Стены грязно-темно-синие до половины, выше белесые – все облупившиеся, с ужасными подтеками. Все время что-то включается, шумит… Лестницы и переходы, по которым нужно добираться к котлам, – нечто вроде трапов.

Закоулочек, с потолка свет. Туда, наверх, поднимают шлак. Веревка болтается с крюком, и бадейки стоят…

Душевая удивительная. Шкаф с тремя дверцами для одежды. На гвозде какие-то лохмотья, засаленные вконец. Полка с обломком зеркала, и в самом душе такая же полка, но на ней – целая рама, а в ней запотевший остаток того самого зеркала. Рядом еще шкафчик, на нем – засаленный вымпел ударников.

Баскетбольная площадка при пединституте. Свой мир. Девочка тренируется с мячом. Бросает в корзину, затем делает какие-то упражнения с мячом и отмечает что-то в тетрадке.

Праздный тренер в сандалиях, с усиками, на лицо порочен крайне, играется с транзисторным магнитофоном. Несколько девочек – вокруг него, может, бывшие его ученицы. Тренер записывает то, что они говорят, а потом прокручивает запись. Все смеются и крайне счастливы.

Человек, у которого на руке вытатуированы маленькие дамские часы и стрелки.

Снова пионерский лагерь. Все время – адский гул «музыки» из репродукторов. Песни советские эстрадные – про любовь, про ревность, про то, что нехорошо одной любить сразу двоих, и так далее. Начальник лагеря – Светлана Марковна. В очках, которые все время сползают, коротко стриженная, энергичная. Любит выпить.

На вечернюю поверку собираются полушутя, болтая о том, о сем – с полунамеками о е…ле и сифилисе. Недалеко бассейн с горячей водой. Ночью – купание, странное и размаривающее крайне.

Это один из тех лагерей, которые выступали на празднике строя и песни. Никто ничего не делает. Все это похоже на какую-то несмазанную телегу, которая незнамо куда едет, – на нее кто-то садится, с нее кто-то слезает, и управляет ею кто попало. И как попало.

Вечером у пионеров танцы. Это трогательно. Маленькие мальчики и девочки танцуют под Майю Кристалинскую.

Утром – линейка. А вечером – прощальный костер огромный, с бензином. Нечто похожее на карнавал. С одной стороны – замечательно, с другой – полный привет! Естественно, мальчики переодеваются в девочек, девочки в мальчиков, но те девочки, которым посчастливилось не переодеваться, воспользовались случаем накраситься. Это довольно страшно – маленькие девяти-двенадцатилетние девочки с ярко накрашенными губами, подведенными ресницами, в топе, а сами маленькие, худые, нескладные.

Пионерская линейка на Камчатке

Два мальчика с подвязанными бантиками, тоже с накрашенными губами и в топе, и в платьях, совершенно позабыв, что они девочки, возятся в траве – пытаются проводить броски и захваты, борются, сопят.

А грустный толстый мальчик с нарисованной бородой и усами сидел на траве в стороне.

Потом пели «Взвейтесь кострами» и «Парня молодого полюбила я».

У меня брали автографы, и одна удивительно нарумяненная маленькая девочка, подавая бумажку, заглянула мне в глаза и с любопытством спросила: «Дядь, а зачем это?»

Вечерний танец начальника лагеря со старшей пионервожатой. Начальник несколько пьяна (она женщина), на голове у нее матросская беска.

Последний день в пионерлагере. Беготня, крики, солнце. Занавески снимают, пододеяльники, наволочки. Звенят всюду бутылки пустые…

А в одной из палат на кровати сидит 42-летний человек с длинными волосами и аккуратной бородкой – нынче ночной сторож, а когда-то музыкант – и удивительно играет на гитаре и чистым тенором поет прекрасные романсы.

Приезжал на Камчатку министр рыбной промышленности Канады. Возили его обкомовские работники. Привезли в док. Трап. Можно пройти только по одному. Капитан показывает им руками – давайте, мол, по-одному. Так нет, они его под руки. Все трое е…нулись с двадцатиметровой высоты. Нашим ничего – а у канадца перелом таза, разрыв мочеточника.

Доктор, который его лечил, в подарок от него получил «Кадиллак». Но не тут-то было! «Кадиллак» отобрали, оставили в Москве, доктору же выдали «ГАЗ-69». Во дела.

Что-то в Высоцком есть пронзительное. Но что? В ресторане пели его песню «Я вернусь через полгода». Моряки сидели, рыбаки, пили все. И вот в песне этой и в здешней обстановке всей было какое-то единство, неделимость. Что-то настоящее.

Хотя все это носит характер, честно говоря, малокультурный.

У меня брали автографы, и одна девочка, подавая бумажку, заглянула мне в глаза и с любопытством спросила: «Дядь, а зачем это?»

Лейтенант Зиганшин (замечательный поток сознания):

– Я говорю, жизнь у меня вся пошла раскосяк, говорю, все было, по два обручальных кольца носила, ковры, телевизор, экран вот такой, говорю, обнаглела. Все на толчке ей покупал, говорю, кофты вообще такие, курами кормил, говорю, пока здесь на ремонте стоял, по интендантам пошлялся, полпортфеля конфет «Каракум» и две бутылки спирту, говорю, отцу ее отправил, обнаглела с замполитом, на рыбалку ездила. Я, говорю, от этого пить начал, говорю, а до этого все было лучше, говорю, чем у профессора. Я по снабжению работал, говорю, на судне, сам себя не обижу, все, грю, было, если покупали – пару бутылок вина, коньяк, бутылочку шампанского, а в основном все спирт решал, всех, грю, в жопу пьяных провожал, все довольны были, грю, а она все забрала и продала все… – и так далее.