Алан Фридман - Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией

К тому же оба продолжали злиться друг на друга, не в силах успокоиться после той ссоры из-за войны с Каддафи. У Саркози были и другие счеты. 26 апреля французский президент явился на римский саммит и, по словам итальянских чиновников-очевидцев, почти сразу же набросился с нападками на Берлускони. Он говорил все громче и громче, один раз даже перешел на крик. Саркози возмущался негативными статьями о нем, появлявшимися в итальянской прессе, – особенно его разозлила обложка одного из принадлежавших Берлускони журналов, где его изобразили в виде Наполеона, покоряющего Ливию. Саркози был не из тех, кто хладнокровно переносит подобные насмешки.

Тем временем Берлускони пенял Саркози за тысячи нелегальных мигрантов из Ливии: они пускались в плавание по Средиземному морю, а потом их шлюпки прибивало к берегам Италии, причем многие мигранты гибли. Саркози хотел, чтобы Берлускони оказывал более существенную поддержку военным действиям союзников в Ливии. Он хотел, чтобы итальянские самолеты тоже начали бомбардировки. Берлускони же по-прежнему считал, что развязывать войну против Каддафи было колоссальной ошибкой, которая в будущем лишь породит хаос и нестабильность и усилит позиции джихадистов в Ливии. Однако в итоге он дал свое согласие на то, чтобы итальянские истребители присоединились к натовским бомбардировкам, – в обмен на содействие Саркози в разрешении миграционного кризиса.

На другом фронте Берлускони хотел, чтобы Саркози поддержал назначение итальянца на должность нового председателя Европейского центрального банка. Его кандидатом был пользовавшийся всеобщим уважением Марио Драги. Саркози сказал Берлускони, что поддержит его кандидатуру, но только при условии, что вначале уйдет в отставку другой итальянец, занимающий место в правлении ЕЦБ: он освободит свое место для француза. Как-никак человеком, которого сменит Драги на посту главы центрального банка Европы, является Жан-Клод Трише, самый настоящий француз и бывший председатель Банка Франции. Итальянца, сидевшего в правлении ЕЦБ, звали Лоренцо Бини Смаги. Берлускони пообещал, что вынудит Бини Смаги уйти, даже не подозревая о том, что сдержать свое обещание ему не удастся.

Между тем на саммите Берлускони попытался в своем фирменном стиле завязать с Саркози более непринужденные отношения: он решил рассказать Саркози непристойный анекдот, объединявший огнеопасную тему Каддафи с его, Берлускони, ролью в сексуальных скандалах, причастностью к которым его попрекали в судах и в СМИ, – а именно историю о якобы ливийском происхождении термина “бунга-бунга”. При этом он, по своему обыкновению, лучился улыбками. Саркози же явно сконфузился. Рассказывали, что находившаяся при нем министр финансов Франции и верная соратница Саркози по партии Кристин Лагард вообще отвернулась, пока Берлускони рассказывал свой анекдот.

Через две недели выяснилось, что перед Францией и Италией выросла новая проблема. Бини Смаги наотрез отказался уходить в отставку. Идея назначить итальянца Марио Драги на пост главы ЕЦБ уже получила у всех восторженные отзывы и в Европе, и на Уолл-стрит. Однако другой чиновник из Италии, уже входивший в исполнительный комитет Центробанка, чопорный итальянский аристократ Лоренцо Бини Смаги, неожиданно заявил, что не собирается никуда уходить. Пресса пустилась в домыслы: наверное, он просто напрашивается на “утешительный приз”. Может быть, он надеется получить назначение на должность председателя Банка Италии – место, которое теперь освобождает Драги? Поскольку Бини Смаги твердо стоял на своем, Саркози в очередной раз разозлился на Берлускони.

Саркози отправил в бой свою седовласую соратницу Кристин Лагард. Франция желала получить кресло за столом ЕЦБ.

Лагард встретилась с журналистами и рассказала им об обещании Берлускони разрешить неувязку с Бини Смаги, процитировав некоторые замечания, сделанные им во время римского саммита двумя неделями ранее. “Тогда, – сказала Лагард, – мы договорились о французском участии в правлении банка – возможно, о замене итальянского сотрудника. Нелогично, если одна страна будет занимать сразу два кресла”.

На тот случай, если до кого-то ее мысль все еще не дошла, Лагард выразилась еще яснее. “Логично будет, – объяснила она, – если один из итальянских членов правления, но не новоназначенный председатель, оставит свой пост с достоинством”.

Несмотря на прозвучавшее предупреждение, Берлускони ничего не мог поделать с упрямцем Бини Смаги: тот еще много месяцев отказывался уходить, дожидаясь, когда в ЕЦБ появится Драги. В свою защиту Бини Смаги говорил, что не уходит из принципа. “Если итальянский член правления уйдет в отставку просто потому, что об этом его попросил итальянский премьер-министр, это означало бы, что итальянцы, сидящие в Центробанке, лишены независимости”, – заявлял позднее Бини Смаги.

Берлускони вспоминает об этом несколько иначе.

“Бини Смаги пришел ко мне, – говорит Берлускони. – До этого он всем твердил о своем независимом положении и о том, что его нельзя силой сместить. А у меня в кабинете он заявил, что согласен уйти из Центробанка, но только если я назначу его председателем Банка Италии. Я, конечно, сразу решил, что не стану этого делать, потому что поддаваться на шантаж – это неправильно. Я сказал ему: «Вы что, не понимаете, что вредите дружбе между Италией и Францией? Успокойтесь, и мы найдем решение, которое вас устроит». Нет, Бини Смаги поступил очень некрасиво, – говорит Берлускони и снова качает головой. – Ну а реакция Саркози на всю эту историю оказалась чрезмерной – мягко выражаясь”.

Конфликт из-за назначений в Центробанке стал лишь одним из многих факторов, из-за которых в мае того года положение на мировых финансовых рынках ухудшалось. Кредитоспособность США впервые рисковала получить более низкую оценку. Французская экономика балансировала на грани падения. Долговой кризис Греции обострялся, и уже пошли разговоры о том, что Афины могут вообще выдавить из еврозоны. Италия тоже погрязла в долгах. Ходили слухи, будто долг Италии могут снизить из-за опасений, что греческий кризис поползет дальше и вызовет эффект “домино”. Над Европой сгущались грозовые тучи. Все ждали, что над мировыми финансовыми рынками вот-вот пронесется ураган небывалой мощи.

Тем временем в Италии продолжалось следствие по делу “бунга-бунга”, и всплывали все более неприглядные подробности. Берлускони становился предметом глумления не только в СМИ, но и в правительственных кругах в половине Европе. И сам он нисколько не улучшал положения, рассказывая на публичных встречах в верхах скабрезные анекдоты про “бунга-бунга”.