Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет

Я смогла быстро побороть свое разочарование, благодаря весьма неожиданному событию. После одного из дебатов я оказалась вовлеченной в один из тех умозрительных разговоров, в которых молодые люди обсуждают свое будущее. Мой друг по Оксфорду Джон Грант сказал, что полагает, что однажды я бы хотела стать членом парламента. «Ну да, – ответила я. – Но у меня мало надежд на это. В данный момент мои шансы равны нулю». Я могла бы добавить, что, не имея личного состояния, я не смогла бы позволить себе быть членом парламента на существующую в тот момент зарплату. Я даже не пыталась попасть в партийный список одобренных кандидатов.

Позднее в тот день Джон Грант оказался сидящим рядом с председателем Дартфордской ассоциации консерваторов Джоном Миллером. Ассоциация искала кандидата. Позже я узнала, что разговор шел примерно таким образом:

– Я так понимаю, вы все еще ищете кандидата для Дартфорда?

В Центральном офисе партии росло раздражение на дартфордскую неспособность найти кого-нибудь, могущего сражаться за место в парламенте в выборах, которые должны были состояться в 1950 г., а может быть, и раньше.

– Точно. Есть предложения?

– Ну, есть молодая женщина, Маргарет Робертс, на которую вы могли бы взглянуть. Она очень хороша.

– О, но Дартфорд на самом деле промышленная твердыня. Не думаю, что женщина вообще подойдет.

– Но почему бы вам с ней просто не познакомиться?

Я была приглашена на обед с Джоном Миллером и его женой Фи и председателем Дартфордской женской организации миссис Флетчер в субботу на Лландидском пирсе. По-видимому, и вопреки их предубеждению против женщины-кандидата в члены парламента от Дартфорда им понравилось то, что они увидели. Я действительно с ними поладила. Миллеры позднее стали моими близкими друзьями, и я прониклась уважением к горделивой миссис Флетчер. После обеда мы вернулись в конференц-зал как раз вовремя, чтобы услышать речь партийного лидера Уинстона Черчилля. Это было его первое за неделю появление на конференции, поскольку в те дни лидер партии не участвовал в самой конференции, а появлялся лишь на последнем собрании, в субботу. Естественно, вопросы внешней политики преобладали в его речи – это было время берлинской блокады и западного «воздушного моста», – и его послание было мрачным, говорившим, что только американское ядерное оружие отделяет Европу от коммунистической тирании, и предупреждавшим о «возможности беспощадно приближающейся третьей мировой войны».

Я не получала новостей из Дартфорда вплоть до декабря, когда я была приглашена на интервью в Пэлэс Чемберс на Бридж-стрит, тогда там размещался Центральный офис Консервативной партии, поблизости от здания парламента. В зале, полном других претендентов, в четверг 30 декабря я впервые в жизни предстала перед отборочной комиссией. Немногие из тех, кто живет вне политической арены, знают, как напряженны такие ситуации. Интервьюируемый, если он не напряжен и не нервничает, скорее всего, плохо себя покажет, ибо, как скажет вам любой химик, нужен выплеск адреналина, чтобы показать, на что ты способен. Мне повезло, что в Дартфорде за столом я была окружена дружелюбными лицами.

Я вошла в шорт-лист, и меня попросили приехать на интервью теперь в Дартфорд. В понедельник 31 января 1949 г. я была приглашена в дартфордский отель «Булл» выступить с речью перед исполнительным комитетом ассоциации численностью примерно в пятьдесят человек. Как один из пяти потенциальных кандидатов я должна была выступить с пятнадцатиминутной речью и отвечать на вопросы в течение десяти минут.

Именно вопросы могли стать для меня проблемой. К женщинам-кандидатам относились подозрительно, особенно в таких промышленных избирательных округах, как Дартфорд. Это был мужской мир, в который не только ангелы боялись вступать. Было, конечно, мало надежды, что консерваторы победят, хотя это не то замечание, которое предполагаемому кандидату стоит делать даже в таком бесспорно лейбористском округе, как Эббв Вэйл. Лейбористское большинство было почти неприступным – 20 000 голосов. Но возможно, это сыграло мне на руку. Почему не рискнуть и не принять молодую Маргарет Робертс? Мы ничего не теряем, а можно сделать неплохую рекламу.

Самый надежный знак того, что политическое выступление прошло удачно, заключается в полученном от него удовольствии. Я наслаждалась тем вечером в Дартфорде, и результат оправдал мою уверенность. Я была отобрана. После я и члены правления ассоциации задержались на вечеринку с напитками и закусками. Кандидат не единственный, кого переполняет облегчение в таких случаях. Члены отборочной комиссии перестают быть критиками и превращаются в друзей. На счастливого, хоть и слегка смущенного кандидата обрушиваются с советами, информацией и предложениями помощи. Именно такие ситуации служат частичным ответом на вопрос, задаваемый всем профессиональным политикам: «Какого черта вы это делаете?»

После этого я должна была получить одобрение партии. На следующий день я приехала в Центральный офис, чтобы познакомиться с председателем Женской организации мисс Марджори Макс, а несколько недель спустя была приглашена на ужин, где встретилась с председателем партии лордом Вултоном, его заместителем Дж. П. Л. Томасом, мисс Макс и агентом по регионам мисс Берил Кук. В последующие годы Марджори Макс и Берил Кук оказали мне большую поддержку и дали много полезных советов.

Следующим этапом после отбора является выдвижение в кандидаты. Во время официального собрания по выдвижению кандидат получает первую возможность произвести впечатление на рядовых членов ассоциации, это психологически очень важный момент. Это еще и шанс завоевать популярность в округе, поскольку пресса тоже приглашается. Для меня особо значимым было присутствие моего отца. Впервые он и я стояли на одной трибуне, выступая с речью. Он вспомнил, как его семья всегда поддерживала либералов, но сейчас именно консерваторы отстаивают подлинно либеральные принципы. В моей собственной речи я тоже подняла тему в духе Гладстона, настаивая на том, что правительство должно поступать как хорошая домохозяйка, когда в доме не хватает денег: проверять счета и искать ошибку.

В конце февраля я была приглашена двумя светочами ассоциации, мистером и миссис Совард, на званый ужин, организованный в мою честь. Их дом располагался неподалеку от фабрики «Атлас Презерватив Компани», производившей красители и химикаты. Стэнли Совард был там директором. Его босс, генеральный директор, присутствовал на моем выдвижении и в тот вечер тоже был среди гостей: так я познакомилась с Дэнисом.

Я сразу поняла, что Дэнис – удивительный человек. Он разбирался в политике не меньше меня, и гораздо больше, чем я – в экономике. Его профессиональный интерес к красителям, а мой к пластику может показаться неромантическим основанием для дружбы, именно это помогло нам обнаружить обоюдный интерес к науке. В тот же вечер я узнала, что по взглядам он был серьезным консерватором.