Рина Зеленая - Разрозненные страницы

Во время съемок фильма меня поразило некое чудо – четырехлетняя девочка, которая играла роль Ребенка. Как она слушала объяснения режиссера, как точно выполняла его указания, играя капризного, избалованного мальчишку! Я разговаривала с ней как с товарищем по работе. После съемки кадров, когда она по тропинке бежит к домику бабушки, она сказала мне:

– Знаете, я немножко упала на дорожке. Но ведь ребенок может упасть?

Я сказала ей:

– Конечно. Ты же видишь – кадр оставили. Когда мы отсняли сцену, где бабушка стаскивает мальчишку с седла почти вниз головой, а вокруг лошади толпятся крестьяне, я спросила ее во время обеденного перерыва:

– Слушай, Ирочка, неужели тебе не было страшно? Ты ведь лошадей-то, наверное, никогда не видела?

Она ответила:

– Лошадей я видела только в кино. Но я не боялась. Ведь Ребенок с бабушкой мчатся на лошади спасать Красную Шапочку от волка!

Да, это было подлинное перевоплощение!

Я сидела и никого не трогала. Приезжает человек. Очень симпатичный, рыжий. И требует от меня, чтобы я немедленно сделала статью для журнала. Как вы думаете, для какого? Для журнала «Советское фото». Я говорю:

– Да что вы, помилуйте! – и называю ему несколько подходящих кандидатур. На него это не производит никакого впечатления, и он категорически требует, чтобы я в такой-то срок закончила статью, которую еще и не собиралась начинать.

Он уехал. Потом приезжал снова, усталый, на своей загнанной машине, и говорил, что ему нужна статья. Ну, раз так, я решила, что проще всего выполнить его требование и написать статью. Стала что-то соображать, придумывать. Действительно, а почему я не могу написать статью для «Советского фото»? Напишу – и дело с концом. И, представьте себе, я ее написала, и редакция приняла статью без единой помарки, только мое название изменила. Я назвала ее «Семейный альбом».

…Какую газету ни возьмешь, какой журнал ни откроешь – среди множества различных снимков на вас со страниц смотрят дети. Маленькие, большие и совсем крохотные. Дети смеются, плачут, танцуют, школьники слушают музыку, впитывают ее, в их глазах отражается познание нового для них мира. Дети в цирке – как прекрасно они смеются!

Лица детей. Как они слушают, как смотрят. Каждый раз я воспринимаю это как чудо.

На заре нашей советской любительской фотографии обожали снимать детей в кепках, в очках или с телефонной трубкой.

Это было необыкновенно пошло и умиляло всех. Находились отцы, которые совали в рот ребенку даже трубку. Так было. Не беспокойтесь, теперь найдутся новые штампы: грудной ребенок за рулем в новой папиной машине, в темных очках, маленькая девочка в маминых клипсах и с маминой пудреницей и так далее.

Включаешь телевизор (тут ведь тоже объектив): двухлетний ребенок в кабинете у врача. Доктор его о чем-то спрашивает, и ты видишь в глазах ребенка, как мысль проходит по всем клеточкам его сознания. Оба чрезвычайно серьезны, заняты важным делом. Ребенок хочет ответить на вопрос, он собирает для этого все свои силенки. Для меня лицо ребенка в эти секунды – огромный сюжет. Может быть и так: в кабинете врача кривляется, выламывается девочка лет пяти, не дает себя прослушать. А доктор продолжает улыбаться. Оба знают: их снимают для телевидения. Наблюдать подобную сценку неприятно, потому что человеческий документ, который задумал оператор или фотограф, испорчен. Так может испортить прекрасный кадр плохой актер.

Я когда-то услышала, что придумывают какой-то международный язык «эсперанто», который будет понятен всем. Его давно придумали. Однако человечество до сих пор продолжает общаться через переводчиков. А вот язык фотографии понимают все люди: это – горе, это – радость, танец, свадьба; это – мальчик с собакой: исполнилась мечта ребенка – это его собака, они любят друг друга… Это – крохотная девочка со страхом смотрит на пьяного отца. Это – летят журавли. И так всё. Все понимают друг друга. Фотография – язык века. Ничто не производит такого впечатления, как фотовыставка какого-либо народа в другой стране. Обитатели Земли смотрят друг на друга, хотят узнать, с кем они живут на одной планете.

А семейные альбомы сохранились кое-где и сейчас. Раньше они были почти в каждом доме. Толстые, тонкие, бархатные, даже с застежками. На первых страницах – обязательно голенькие детки, затем двоюродные братья, дедушки в мундире, неизвестная дама с распущенными волосами… Это были солидные фотографии, сделанные на толстых картонках с золотым обрезом, рассчитанные на обозрение всеми гостями и всеми потомками, исполненные мастерами-специалистами.

А время шло… И вот фотографированием занялись первые папы-фотолюбители. Они ставили треножники, снимали, добросовестно покачивали пластинки в ванночках с проявителем, печатали на солнышке, клеили в альбомы, надписывали, торжественно вручали фотографии тем, кого снимали.

А потом пошло-поехало. Сейчас снимают все: мамы и дедушки, дочки и внучки. Рулоны неотпечатанной пленки, бесконечное количество кассет, пакеты с фотографиями заполняют ящики письменных столов, глянцевые снимки вытекают из альбомов, грудами лежат на подоконниках. Должна сознаться, я не хуже других заваливаю столы и ящики своими «работами». Я, почти как настоящий фотограф, никогда не отдаю снимки тем, кого снимала. Правда, больше всего меня привлекали дети, я их снимала и в Англии, и в Арктике, и повсюду. Пусть они так и останутся у меня. Но это в скобках – маленькое отступление.

А время идет и идет. И вот появляются какие-то новые люди и создают новое, невиданное чудо: современное фотографическое искусство. Эти люди умеют не только остановить мгновение, но и явить нам его неповторимость.

Их произведения обходят весь мир. Они запоминаются на всю жизнь, остаются в памяти как отпечаток, точный и подробный.

Еще необходимо помнить всем нам о воздействии нового искусства на воспитание чувств ребенка. Ведь восприятие детей (а всегда они смотрят те же журналы и фотографии, что и мы), их реакция гораздо острее, сложнее, чем у взрослых. Вот на снимке птица, у которой отнята способность лететь и жить: ее крылья склеены нефтью, волочатся по черному берегу у кромки нефтяного прибоя. Мальчик взволнованно вглядывается в снимок, вникая всем сердцем. Он сдерживает слезы, но вдруг они градом брызжут на страницу. Не жалость, а гнев охватывает его душу; уж поверьте, он никогда не забудет чувства, вызванного увиденной сейчас фотографией.

Чужая радость так же горячо воспринимается детьми. На снимке «Учительница женится» мы видим, как она, совсем юная, идет в свадебном наряде мимо своей школы где-то в южном городке, видим ее сияющие глаза, зажигающие ответное сияние в глазах ее маленьких учеников, совершенно ошалевших от восторга.