Питер Гай - Фрейд

Эта действительность была слишком навязчивой, чтобы ее игнорировать. Психоаналитикам требовалось успокоить публику, которую ни в коей мере не убедили их заявления, и обращаться с местным медицинским и психиатрическим истеблишментом с максимальным тактом, а временами и с откровенным подобострастием. В 1925 году психолог Джеймс Маккин Кэттелл, в то время президент Американской ассоциации содействия развитию науки, пренебрежительно отвергал психоанализ как не столько вопрос науки, сколько предпочтения вкуса и утверждал, что доктор Фрейд – художник, который живет в сказочном мире снов среди оргий извращенного секса. Кэттелл не выражал общее мнение, но у него было достаточно влиятельных союзников, чтобы угрожать стремлению психоаналитиков добиться признания своей профессии.

Аргументам Кэттелла прибавляли весомости многочисленные проходимцы, объявлявшие себя психоаналитиками. В том же году, когда он сделал это свое решительное заявление, американский гражданин Гомер Тайрелл Лейн предстал перед лондонским судом по обвинению в том, что он опасный шарлатан. Он принимал пациентов в своем кабинете на Гордон-сквер в престижном районе Блумсбери и брал за консультацию две гинеи в час. Кроме того, он читал лекции «Философия индивидуализма». Несмотря на то что некоторые обыватели и видные деятели, в том числе епископ Линкольна, свидетельствовали в пользу Лейна, обвинитель мрачно намекал на недостойное поведение с ученицами школы для девочек, с которой тот был связан. Лейна приговорили к месяцу тюремного заключения, но в конечном счете тюрьму заменили штрафом в 40 гиней и обещанием не позднее чем через 30 дней покинуть Британию и больше никогда туда не возвращаться. В судебных документах Лейн был назван психоаналитиком…

В том же 1925 году на Манхэттене, в Вестсайдской унитарианской церкви, преподобный Чарльз Фрэнсис Поттер, рассуждая о религии и психоанализе, предупредил, что число «шарлатанов от психоанализа» неимоверно умножилось. Он призывал ввести лицензирование психоаналитиков. «Это кажется невероятным, но факт остается фактом, – говорил преподобный. – Если врачу требуется десять или больше лет для обучения и подготовки, прежде чем он будет лечить тела людей, то аналитик, который претендует на лечение более тонкой субстанции, человеческой психики, может повесить табличку и брать 25 долларов за визит после десяти дней чтения книг Фрейда и Юнга». Именно этого психоаналитики и боялись – шарлатанов вроде Лейна, которые попадают в газеты, таких громких клеветников, как Поттер, и усиливающегося сопротивления широкой публики.

Таким образом, к середине 20-х годов прошлого столетия психоаналитики во Франции, Британии и – чаще всего – в Соединенных Штатах стали роптать, что слишком много самозванцев пытаются жить за счет того, что накопили авторитетные аналитики, одновременно опровергая их. Отчасти в том была вина самих психоаналитиков. Как сказал в 1927 году Джонсу американский психоаналитик Смит Элай Джелиффе, «многочисленные «культы» вроде христианской науки, лечения внушением, метод Куэ и множество других аспектов псевдомедицинской практики никогда бы не получили такой известности, если бы там не работал «доктор». Кто бы ни был виноват в этом шуме, настоящие психоаналитики должны были дистанцироваться от всех псевдоаналитиков. Иностранные ученики Фрейда возвращались домой, чтобы заняться практикой, и начинали задумываться о пользе респектабельности и формировании профессиональных институтов, которые бы их защищали. В этом начинании непрофессиональные аналитики скорее отвлекали и, возможно, даже мешали им.

Фрейд думал иначе. Именно потому, что мэтр имел медицинское образование, он мог позволить себе бескорыстно выступать в защиту непрофессиональных психоаналитиков. Основатель движения развернул смелую кампанию, однако победы его были спорадическими и ограниченными. По этому вопросу началась бурная дискуссия. Дебаты в психоаналитических журналах и выжидательные резолюции психоаналитических конгрессов наблюдались все 20-е годы и даже позже. Практика западных институтов разнилась, но большинство пришло к тому, чтобы требовать медицинское образование как необходимое условие допуска, или окружало обучение непрофессионалов обременительными ограничениями. Именно в этом вопросе – а для многих единственном – психоаналитики, которые обожествляли Фрейда и относились к его работам как к Священному Писанию, шли наперекор желаниям мэтра и рисковали навлечь на себя его неудовольствие. А.А. Брилл выразил мнение многих раздраженных сторонников основателя движения, когда в 1927 году писал: «Давным-давно я научился принимать то, что предлагает мастер, еще до того, как в этом убеждали меня собственные знания, поскольку опыт говорил мне, что, когда я считаю то или иное утверждение натянутым или некорректным, вскоре убеждаюсь в своей ошибке; мои сомнения были обусловлены недостатком опыта. Однако я на протяжении многих лет изо всех сил пытался согласиться с мастером по вопросу дилетантского анализа, но не смог согласиться с его мнением». Свою точку зрения мастер защищал блестяще, но совершенно неубедительно.

Проблема была столь острой, что в 1927 году Эйтингон и Джонс решили организовать заочный международный симпозиум с одновременной публикацией материалов в Internationale Zeitschrift на немецком языке и в International Journal of Psycho-Analysis на английском. Больше 20 участников, известных психоаналитиков из полудюжины стран, высказали свое мнение в кратких заявлениях или маленьких эссе. Сюрпризов не обнаружилось, за исключением, возможно, одного: Фрейду не удалось мобилизовать даже свою местную армию. Естественно, Теодор Рейк, не без лукавства признав, что его мнение вряд ли назовешь незаинтересованным, защищал дилетантский анализ, проводя аналогию со знанием психологии, которую демонстрировали священники и поэты, но остальные венские психоаналитики, в том числе давние сторонники Фрейда, отвергли его аргументы. Эдуард Хичманн, который еще в 1905 году присоединился к группе энтузиастов, собиравшихся у мэтра по средам, а теперь занимал пост директора психоаналитической клиники в Вене, выразился кратко: «Я строго придерживаюсь узаконенного стандарта Министерства здравоохранения, что психоанализ – это занятие для врача». Исидор Задгер, также один из первых сторонников мэтра, был не менее категоричен: «Я твердо и принципиально придерживаюсь мнения, что больных людей должны лечить исключительно врачи и что следует избегать анализа таких людей непрофессиональными психоаналитиками».

Даже Феликс Дойч, несмотря на личные причины доставить удовольствие Фрейду, ограничился тем, что завуалировал свои истинные взгляды громоздкими определениями, хотя в конце концов не мог не признать, что лечение – это дело врача. Конечно, среди участников симпозиума были и те, кто поддерживал основателя движения: некоторые британские психоаналитики, в том числе Эдвард Гловер и Джон Рикман, не видели вреда в том, что психоанализом занимаются люди без медицинского образования, но при условии, что терапия строго разграничена с диагностикой. Последняя должна быть оставлена врачу. Британия оставалась страной, где процветал дилетантский анализ: по воспоминаниям Джонса, до 40 процентов психоаналитиков там не имели диплома врача. Также порадовала Фрейда резолюция, принятая Венгерским психоаналитическим обществом в Будапеште, утверждавшая, что дилетантский анализ, «как теоретически показано в книге Фрейда, не только оправдан, но в интересах нашей науки даже желателен и, с другой стороны, в практике дилетантского анализа в Венгрии, как показывает опыт, до сих пор не отмечено какого-либо вреда пациентам». Один из участников симпозиума, Герман Нюнберг, принадлежавший к числу самых талантливых молодых венцев, дошел даже до того, что обвинил противников дилетантского анализа в чистом эгоизме. «У меня складывается впечатление, – писал он, – что сопротивление практике непрофессионального психоанализа не всегда обусловлено исключительно теоретическими соображениями. Мне кажется, что здесь свою роль играют и другие мотивы, такие как престиж врача, а также мотивы, имеющие экономическую природу. В наших рядах, как и везде, экономическая борьба находит свою идеологию». Резкие слова, но они довольно точно отражали взгляды Фрейда.