Питер Гай - Фрейд

В своем вкладе в дискуссию, впоследствии вошедшем как послесловие в работу «К вопросу о дилетантском анализе», мэтр еще раз привел знакомые аргументы. В ностальгическом тоне он пустился в автобиографические воспоминания, сейчас часто цитируемые: «Поскольку речь идет о моей персоне, всех, кто этим интересуется, я могу в некоторой степени ознакомить с моими собственными мотивами. После 41-летней врачебной деятельности мое самопознание мне говорит, что, в сущности, я не был настоящим врачом. Я стал врачом из-за вынужденного отклонения моего первоначального намерения, и триумф моей жизни заключается в том, что, пройдя длинный окольный путь, я снова нашел первоначальное направление». Основатель движения считал, что его «садистские наклонности» оказались не очень велики, так что в развитии их дериватов, то есть производных от чего-либо первичного, не было необходимости. Фрейд писал: «…мое инфантильное любопытство, очевидно, избрало иные пути. В юношеские годы меня стала одолевать потребность понять часть загадок этого мира и, возможно, самому что-то сделать для их решения». Изучение медицины казалось ему наилучшим способом реализации своих желаний. Но сначала его интересы сосредоточились в области зоологии и химии, пока под влиянием фон Брюкке, «…величайшего авторитета из всех, кто когда-либо воздействовал на меня», он не остановился на физиологии. Медицинской практикой он занялся исключительно по причинам финансового характера: Фрейд отмечает «скудность» своей «материальной ситуации». Однако и это – в чем, конечно, заключался смысл экскурса мэтра в молодость – не стало препятствием: «Я думаю, что отсутствие у меня настоящей врачебной настроенности не очень навредило моим пациентам» [243].

Фрейд признавал, что его статья, вне всяких сомнений, не прояснила вопрос дилетантского анализа и он почти никого не привлек на свою сторону, хотя скромно заявил, что ему удалось по крайней мере смягчить некоторые крайние взгляды. В письмах, которые он рассылал как близким друзьям, так и незнакомым людям, мэтр жаловался на предвзятость врачей. «Врачи среди аналитиков, – писал он в октябре 1927-го, – слишком склонны скорее к органическим исследованиям, чем к психологическим». Год спустя в письме к Эйтингону он объявил, что более или менее готов признать поражение. Работа «К вопросу о дилетантском анализе», писал мэтр, была неудачей. Он толок воду в ступе – ein Schlagins ins Wasser. Было желание сплотить психоаналитиков в этом вопросе, но добиться успеха не удалось: «Я был, если можно так выразиться, генералом без армии».

Вполне ожидаемо Фрейд обнаружил, что настоящими «злодеями в пьесе» оказались американцы. Заокеанские психоаналитики были самыми последовательными противниками дилетантского анализа. В публикации для симпозиума мэтр выражал свое раздражение намного осторожнее, чем в письмах: «Резолюция наших американских коллег по поводу аналитиков-дилетантов, продиктованная в основном практическими мотивами, мне кажется непрактичной, ибо она не может изменить ни один из моментов, которые определяют положение дел. Она в чем-то сродни попытке вытеснения». В заключение основатель психоанализа спрашивал, не лучше ли признать факт существования непрофессиональных аналитиков и относиться к ним со всей возможной серьезностью.

Это был риторический вопрос, ответ на который Фрейд прекрасно знал. Нью-Йоркское психоаналитическое общество, основанное А.А. Бриллом в 1911 году, являлось ассоциацией врачей. Его устав предусматривал ассоциированное членство, доступное для тех, «кто проявляет активный интерес к психоанализу», однако члены общества не сомневались, что психоанализом пациентов позволено заниматься только врачам. В 1921-м во избежание недоразумений Брилл особо подчеркивал это положение в своей популярной книге «Основные концепции психоанализа». К сожалению, писал он, психоанализ «привлек множество шарлатанов и мошенников, которые нашли в нем средство эксплуатации невежественных классов, обещая излечить все их недуги». Конечно, от такого рода целителей не застрахована ни одна область медицины, но сие не означает, что нужно молча терпеть их в своей специальности. «Поскольку я чувствую некоторую ответственность за психоанализ в этой стране, просто хочу сказать, что психоанализ, будучи таким же чудесным открытием психологической науки, как, например, рентгеновские лучи в хирургии, может использоваться только теми, кто обладает профессиональными знаниями в области анатомии и патологии» [244].

Сравнение Брилла стало – возможно, без умысла – оружием в борьбе нервов, развернувшейся вокруг дилетантского анализа, и предупреждением для тех, кто решил обратиться к одному из непрофессионалов. В 1921 году, когда Джелиффе, еще не перешедший в лагерь Брилла, поддержал аналитиков-дилетантов и принял на работу ассистентов без медицинского образования, Брилл резко отчитал его. Однако его критика простиралась дальше точки зрения Фрейда, который не предполагал направлять «психоаналитических» пациентов к необученным врачам. Вопрос не имел никакой связи с рентгеновскими лучами или скальпелем хирурга; речь скорее шла о том, является ли медицинская профессия необходимой или желательной для подготовки к психоаналитической практике.

Проблема обострилась в 1925 году, когда Кэролайн Ньютон подала заявление, намереваясь стать членом Нью-Йоркского психоаналитического общества. Образованная и знающая, в 1921-м Ньютон проходила анализ у Фрейда, а теперь, вернувшись в Соединенные Штаты, переводила работы Рейка. Однако диплома врача она не имела, что, с точки зрения Нью-Йоркского психоаналитического общества, являлось серьезным недостатком. Общество незамедлительно проинформировало о проблеме Абрахама, в то время президента Международной психоаналитической ассоциации [245]. В Нью-Йорке, сообщал Абрахам в мартовском циркулярном письме, признали Ньютон лишь в качестве гостя и возражали против ее практики и рассылки рекомендаций. Более того, отмечал Абрахам, они хотели изменить устав международной ассоциации, чтобы ее члены автоматически не становились членами других объединений. Он посчитал это требование разумным – и Фрейд тоже, хотя и после некоторых колебаний. Но основатель психоанализа воспользовался возможностью осудить то, что он считал характерным эгоцентризмом заокеанских коллег. «Мне кажется, претензии американцев заходят слишком далеко, – писал он в сентябре Эрнесту Джонсу, – и продиктованы в значительной степени ограниченными, эгоистическими интересами».

Нью-Йоркское психоаналитическое общество неодобрение Фрейда не смутило, но встревожило. Оно стало защищаться и ответило на дело Ньютон учреждением комиссии по образованию, которая должна будет проверять будущих кандидатов. В протоколе заседания общества от 27 октября 1925 года кратко сообщается, что «после долгих споров собрание пришло к единодушному заключению: оно против того, чтобы непрофессионалы занимались психоаналитической терапией». На повестке дня была неизбежная для взрослеющих институтов бюрократизация. В том же году психоаналитики, собравшиеся в Бад-Хомбурге, основали международную комиссию по образованию, чтобы выработать стандарты принятия в психоаналитические институты и определить методы подготовки психоаналитиков – до сих пор в обоих этих аспектах национальные общества проявляли небрежность. Реакция на создание комиссии оказалась неоднозначной, поскольку она стала источником споров с организациями, которые стремились сохранить свою независимость. Тем не менее комиссия помогла формализовать уровень образования аналитиков и требования к кандидатам.