Юрий Ценципер - Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

10.4.42

…Мы готовим противнику достойную встречу, все глубже зарываясь в землю. Зато есть боевой дух – я слышал, не знаю, правда ли, фрицы называют нашу бригаду “Бригадой смерти” и очень боятся ее. Вдруг вспомнилось то, что очень нравилось Адке:

Вопрос. Был ли фрицем H. Heine? Впрочем, нет, ведь он же с Jude.

21.5.42

В последнее время не получаю ее писем. А в одном из последних проскользнула фраза: “Я нашла себе партнера для игры в шахматы и договорилась о занятиях английским языком…”

Ну, а я не маленький и знаю, с КАКОГО конца спаржу едят. Становится похожим на то, что она меня не дождется, даже если и останусь жив.

18.06.42

Адка часто пишет, что любит и ждет.

5.10.42

Безумно соскучился по жене и ребенку.

22.10.42

Скоро исполнится год фронтовой жизни, думаю ознаменовать это событие поступлением в партию. Пора. Конечно, мне не быть таким принципиальным большевиком, как Мося, качествами которого так восторгалась Адка, но выполнить свой долг и умереть за родину, если это понадобится, вероятно, сумею.

7.11.42.

Слушаем по радио выступление т. Сталина: “Закончить войну в 1942 г.

10.11.42

Прочел доклад и приказ т. Сталина – об окончании войны в 42 г. нет ни слова. А о втором фронте в Европе сказано, что он “будет, рано или поздно, но будет”.

5.5.43

Еду к Аде в Казань.

28.5.43

Итак, дочь моя – замечательная девчонка. Живая, веселая, непрерывное движение и смех. Яркие глазенки. “Фаворитка” – зовет ее Адкин отец.

Осенью 1943 года Адочка на короткое время ездила повидаться с Женей в Саратов, куда его отозвали как специалиста-химика в связи с начавшейся стройкой газопровода Саратов – Москва.

Из дневника:

1.05.44 – Саратов

Хозяйка-старуха угостила меня картошкой, жаренной на американском сале. Пили чай с американским сахаром. Невольно навязывается вопрос: что было бы, если бы?.. Трудно выговорить.

30.05.44 – Саратов

Сегодня в трамвае у меня украли часы (подарок Адки). Через час я их отнял у вора, который продавал их за 1500 руб.

А вот одно из писем 1943 года:

Поздравляю тебя с праздником, с взятием Киева, так удачно приуроченным к 26-й годовщине.

От тебя после отъезда еще никаких вестей не получал и о твоих делах ничего не знаю. Интерес же и нетерпение вполне понятны. Как я ожидал, так и вышло – твой приезд, столь кратковременное пребывание, лишь обострило чувство одиночества… Может быть, следовало бы пользоваться каждой минутой жизни, чтобы быть вместе? Ведь этих минут тоже не так уж много, и жаль, если они проходят в ожидании настоящей жизни, а вообще я твердо верю в лучшее будущее и, в частности, в скорое свидание в Москве… Может быть, мое письмо уже тебя не застанет в Казани? Хорошо бы, т. к. это увеличивает шансы на свидание. Я сам, видимо, в конце ноября в Москве буду.

Годовой план выполнил к 7 ноября и к празднику получил 1 литр водки, которую пить не буду. Вот и все пока.

Жаль, что не пишешь – это значительно усложняет жизнь. В остальном же знай, что люблю тебя.

Долгое время мама ничего не знала о своем брате Леониде, и вот наконец долгожданное письмо, потом второе:

Кубарь. 26.6.43

Здравствуй, дорогая Асинька!

На этих днях я получил после 8-месячного перерыва письмо из дома и твой адрес. Письмо написал, кроме того, папа.

Дорогая сестричка! Как ты живешь? Очевидно, и тебе за последние годы, в особенности последнее время, пришлось много пережить, но счастье еще от тебя не отрекнулось, если вы все вместе и здоровы. Знаю твою способность с малых лет переносить лишения (это, между прочим, у всей нашей семьи, но в особенности у тебя), поэтому уверен, что ты в боях за жизнь выйдешь победительницей. Как здоровье Миши? Как поживают дети? Что у тебя нового? Пиши. Для меня письма на фронт – это большая радость, которая приходит очень редко.

Сейчас у меня снова в порядке мои фронтовые дела. Служба, здоровье, обстановка. Я успел уже быть 2 раза раненым, но это все позади. Главное, что я теперь вполне окреп и поправился. За бои против фашистских мерзавцев награжден орденом и представлен к другому. Принят в партию. Получил очередное звание. Как видишь, я прогрессирую. Впрочем, о себе я мало думаю. Больше о семье, отце, доме. Вспоминаю тебя. Хочется, чтобы у вас у всех все было бы хорошо.

Жалко мать, погибла она, так и не увидев счастливых дней, радости от нас, детей. Все время ее жизнь была – сплошная тревога за нас, беспокойство и паника. Но нас детей она крепко любила. Толя работает в Ворошиловграде. Не мог узнать мой адрес и написать мне пару слов о себе, все-таки он в лучших условиях, чем я. Но черт с ним, авось увидимся после войны, сочтемся.

Асинька! Напиши мне твой подробный адрес, если отец едет к тебе, я переведу ему деньги. Он написал адрес, но там Мишины инициалы, а так денег не принимают. Будь здорова. Пиши. Привет и горячий поцелуй детям, Мише и всем остальным.

Фронт, 1.8.43.

Родная, любимая сестричка Ася!

Вчера я получил твое письмо. Спасибо. Я такого теплого и родного письма давно уже не имел. Несмотря на то, что мои чувства во время боев огрубели и я потерял много личного, твое письмо растрогало до слез, я плакал, и мне стыдно было поднять лицо от письма долгое время, чтобы не показать товарищам своего “маминого сердца”, но что тут делать, когда это происходит без твоего желания, так, само по себе. Твое письмо меня очень обрадовало, ободрило и как будто вымыло заново мои чувства. Еще раз спасибо. Недаром я тебя любил в нашей семье больше всех. Конечно, теперь я тебе буду писать систематически, вернее, как только будет возможность, обязательно напишу. Между прочим, очень интересно: я на этих днях также получил письмо от Анатолия, которому тоже обрадовался, ведь это первое письмо больше чем за 2 года разлуки. Анатолий работает в Ворошиловграде по углю, очень гордится тем, что он на “передовой”, как он мне написал, козыряет своей сединой, которую получил от сильных переживаний. Я не седой и теперь даже не худой, хотя в горячих боях с первых дней призыва в РККА. Вот чудак: нашел, чем гордиться.

Теперь пару слов о себе. Я был 2 раза серьезно ранен, теперь уже вынужден перейти на штабную работу, я – капитан, работаю начальником штаба и все время был до этого командиром роды ПТР (бронебойщик). За то, что я послал на тот свет к праотцам не одну сотню сволочей из банды Гитлера и сжег не одну его железную черепаху, награжден был медалью “За отвагу” и представлен к ордену “Красная Звезда”. Если останусь жив, то грудь моя украсится к концу войны, вероятно, еще чем-нибудь, более значительным.