Розмари Салливан - Дочь Сталина

Когда Луи освободился из лагеря, он начал вести роскошный образ жизни: ездил на «фольксвагене», носил заграничные костюмы, назначал встречи в коктейль-баре американского посольства. Этого было вполне достаточно, чтобы его арестовали как шпиона, но ничего не происходило. Вскоре Луи стал работать за границей — писать для лондонских «Ивнинг Ньюс» и, по всей видимости для «Ивнинг Стандарт». Скорее всего, работа его заключалась в том, чтобы сливать английской прессе подготовленные в КГБ документы. Но, возможно, он играл и в те, и в другие ворота. Он был замешан в публикации диссидентских рукописей, запрещенных в Советском Союзе. В 1965 году Луи уже заработал достаточно денег, чтобы приобрести роскошный дом в писательском поселке Переделкино неподалеку от Москвы.

Луи разработал замысловатую стратегию, чтобы сорвать продажу книги Светланы на Западе. Сын Никиты Хрущева Сергей, которому Луи позже предложит продать за границей «Воспоминания» его отца, рассказал, что ему говорил сам Луи: «Каждый шаг Светланы громко резонировал в коридорах власти в Кремле». Поскольку выход книги из печати в октябре был уже не за горами, «Виталий Евгеньевич предложил, что он как частное лицо, под свою ответственность, внесет в текст необходимые сокращения в тех местах, которые особенно тревожили Кремль, и выпустит книгу на несколько месяцев раньше назначенной даты». Когда выйдет настоящая книга, она уже будет никому не нужна. Луи потребовал у КГБ, чтобы все доходы с продажи книги принадлежали исключительно ему, поскольку он берет на себя весь риск. Всесильный комитет согласился.

После того, как агенты КГБ забрали рукопись Светланы у ее сына Иосифа, они передали ее Луи, который без промедления продал ее лондонскому издательству «Флегон Пресс». Алек Флегон был сыном матери-румынки и русского отца. Среди лондонских издателей он имел репутацию пирата, издающего запрещенную советскую литературу, вывезенную из СССР туристами, студентами и полученную из других, по всей видимости незаконных источников. Гонораров авторам, оставшимся в Советском Союзе, Флегон никогда не выплачивал.

Британское издательство Светланы «Хатчинсон», заплатившее за права на книгу, которой даже не видели, пятьдесят тысяч фунтов, и британская газета «Обсервер», купившая права на публикацию по частям, были в ярости. Но обвинить в чем-то Флегона было сложно. Он заявил, что ни о чем не знал и просто приобрел рукопись у своего «никогда не подводившего» агента, который двадцать седьмого июля привез ее из России. Флегон отказался назвать имя агента, чтобы не ставить под угрозу дальнейшие поставки диссидентской литературы из России. Виктор Луи придумал гениальный способ выкрутиться: во имя распространения запрещенной литературы он выполнил задание КГБ.

Поскольку Советский Союз не присоединился к Международной конвенции по авторскому праву, «Хатчинсон» не мог заявить о нарушении авторского права. Вместо этого тридцать первого июля издательство обратилось с иском в Лондонский Высокий суд, указывая на нарушение конфиденциальности со стороны Светланы, которая доверила свою рукопись людям, не имевшим права передавать ее другим лицам. Иск был удовлетворен. «Харпер & Роу» и «Хатчинсон» немедленно выпустили книгу на русском языке.

По иронии судьбы заговор КГБ не сработал. Если бы Виктор Луи не попытался опубликовать «Двадцать писем к другу» раньше других, публикацию книги могли бы отложить до того времени, когда празднование пятидесятилетия Октябрьской революции было бы закончено, поскольку на влиятельных американцев, например, Артура Шлезингера, оказывалось давление. Шлезингер рассказал своей подруге Патрисии Болен, что во время его последнего визита в Москву к нему обращались с просьбой попросить американское правительство отложить выпуск книги.

Болен была поражена: «Как может Артур, который поднял всю эту шумиху по поводу партнерства с Советским Союзом, пытаться заставить наше правительство вмешиваться в планы издателей?» Но в действительности Эван Томас предлагал «Харпер & Роу» перенести выход книги на тринадцатое ноября. Когда же стало ясно, что Виктор Луи продал пиратскую копию книги, стало необходимо выпустить настоящее издание как можно быстрее.

Виктор Луи сумел продать не только пиратскую копию книги Светланы, но и двести ее личных фотографий, которые достались немецкому журналу «Штерн». В середине августа «Штерн» опубликовал первую из четырех статей под названием «Тайный альбом дочери Сталина». В них были собраны все скандальные истории из книги Светланы, которую журналисты называли «ручным кроликом» и опубликованы личные фотографии, взятые из запертого ящика ее стола в Доме на набережной. Фотографии были неправильно подписаны и не льстили Светлане. На одной из них она, немного располневшая, стояла на частном пляже в чем-то, напоминающем нижнее белье. В статье объяснялось: «Улетая из СССР, Светлана не прихватила с собой семейный альбом. Теперь ее дети публикуют фотографии из него». Виктор Луи не был даже упомянут.

В «Штерне» была опубликована и статья, написанная после «разговора» с сыном Светланы Иосифом под заголовком «Мама всегда была немного повернутая». В ней говорилось, что Иосиф считал, что у матери был «неустойчивый характер», упоминал ее «непостоянство», «резкие перепады настроения» и «шаткую психику». Далее Иосиф описывал, как они с Катей вдвоем пошли в Мавзолей, чтобы посмотреть на тело своего деда: «Я взял Катю за руку, и мы на цыпочках подошли к гробу… Было темно и тихо. Не помню, чувствовал ли я что-нибудь. Было что-то вроде страха и трепета, когда мы увидели тело дедушки, безжизненное и восковое… Я никогда не скрывал, что горжусь своим дедом». Казалось, Иосиф полностью следовал указаниям КГБ. Комитету надо было очернить Светлану и продолжить уже начатое восстановление культа Сталина. «Штерн» с иронией прокомментировал: «Тень их дедушки дала им не так много материальных благ: двести рублей пенсии и две государственных квартиры… У Кати была своя лошадь. Иосиф поехал в отпуск на Кавказ после четырех месяцев службы в армии».

Между тем итальянский журналист Энцо Биаджи работал над книгой «История Светланы». Возможно, из-за того, что он симпатизировал коммунистам, ему позволили поговорить с родственниками Светланы. (Без официального разрешения он никогда бы с ними не встретился).

В интервью с Иосифом Аллилуевым Биаджи спросил:

— Если бы ваша мать появилась сейчас на пороге, что бы вы сделали?

На это Иосиф холодно ответил:

— Разумеется, я не стал бы кричать от радости… Это она нас бросила… Мы встретимся снова только в одном случае: если она вернется… Это наша страна.