Артем Драбкин - На войне как на войне. «Я помню»

– Вы мне дайте задание, я обязательно его выполню!

И однажды Македонский говорит:

– Вот тебе, пожалуйста, задание. Надо пойти в Северное соединение, взять там оружие: винтовки и пулеметы – и принести к нам. Так что бери своих кунаков и туда.

Пошли они туда, там их уже ждали, заранее окружили на определенной поляне и крикнули:

– А ну бросай оружие!

Те смотрят кругом, окружены, побросали оружие. Сразу их посадили в самолет и на Большую землю. Там Раимова за его зверства повесили, остальных расстреляли. Вот я до сих пор удивляюсь, почему греков выслали, они все были на нашей стороне, воевали отлично, просто прекрасно, у меня в отряде столько греков было. Это Берия наделал дел.

– Со вшами проблемы были?

– К сожалению, да. Причем сам не знаю, наверное, на нервной почве, потому что мы и мылись, как-то, помню, в 1942 году мы только помылись, стоим еще голые. И в это время румыны атакуют, тогда мы как были голые схватили автоматы и в атаку. Румыны как посмотрели, перепугались и давай удирать, думали, какие-то психи на них бегут.

– Сколько крымских татар было в вашем отряде?

– Человек 11: Зейтуллаев Осман, 1905 года рождения, крестьянин, в армии был артиллеристом, зачислен 28.10.1943 г. в д. Биюк-Янкой, член ВКП (б); Тогунджи Саледин, был в хозчасти, зачислен 28.10.1943 г. в д. Биюк-Янкой; Меметов Эвель, 1922 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда (позже он дезертировал из отряда); Суюнов Энпан, 1920 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Тохтаров Энвер, 1922 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Меметов Байран, 1921 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Османов Халил, 1919 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Бекиров Реза, 1923 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Измайлов Нафаил, 1918 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Текунда; Сеид Мемет, 1896 г., зачислен 28.10.1943 г. в д. Пойляры. И самым активным был разведчик Чабанов Осанн, воевал он отлично. Но все-таки большая часть воевала против нас. Расскажу еще такой случай: в 1943 году пришла в штаб радиограмма о том, чтобы мы эвакуировали семью Героя Советского Союза Амет-хана Султана. Направили для этого дела нас 8 человек, в том числе меня. Когда мы пришли к его семье и показали фотографию, то мать распустила волосы и начала кричать: «Гяур! Гяур!» Сестра Амет-хана бросилась мать успокаивать, а нам сказала:

– Вы подождите, мы подумаем.

А когда мы отошли в сторону яйлы переночевать, себе на ус намотали, что если бы они нас сдали немцам, то те окружили нас и захватили бы обязательно. Но тут пришли татарские националисты и кричат:

– Вы окружены, сдавайтесь! – Тогда мы с помощью автоматных очередей и гранат прорвались и ушли в лес, где доложили о произошедшем Македонскому. Тот сразу приказывает радисту:

– Леша, давай радируй. – И в резкой форме было радировано на Большую землю о произошедшем. Мы еще удивились, почему так резко, но Македонский нам сказал, как отрезал:

– Так надо! Брат Амет-хана Султана был полицейским, вроде как с подпольщиками был связан, но вот об этом не говорят сейчас, хотя я точно знаю, что сестра Амет-хана работала в СД то ли переводчицей, то ли машинисткой.

– Как складывались отношения с бывшими добровольцами?

– К 1943 году у нас уже много было таких, кто успел послужить полицаем, а потом пришел в лес. Осенью 1943 года, когда наши войска начали бои за Армянск и стало очевидным, что полуостров вот-вот освободят, в лес массово хлынули добровольцы, полицаи, жители окрестных сел, с Большой земли стали возвращаться те, кто улетел в 1942 году. В моем отряде был хороший парень Василий Туркалов, у него противотанковое ружье было. Он как с него выстрелит, так потом на отдачу жалуется, потому что здорово в плечо бьет. Туркалов раньше был полицаем у немцев, поэтому я специально назначил его начальником штаба, чтобы знали все, что мы понимаем, пусть он даже был полицаем, но у нас он находится на высоком посту. И вот он мне и говорит:

– Слушай, командир, а мне за старые грехи ничего не будет?

– Ты же воюешь, – говорю ему прямо, – конечно, ничего не будет!

Какой я оказался наивный, но я так и думал, откровенно говоря. Я уже говорил, что был такой майор Гвалия, он охранял у немцев железную дорогу, а когда петух ему клюнул в одно место, он понял, что бесполезно за немцев сражаться, только тогда пришел в лес. И Берия грузин, как положено, на службу вернул, а нашим украинцам и русским, которые были полицаями и добровольцами, их всех посадили. Но нельзя сказать, что садили так уж совсем безвинных. У меня в отряде был Николай Бойко-Баев, я у него еще в начале поинтересовался:

– Чего ты сейчас Баев, а пришел к нам как Бойко? – Он объяснил:

– Дело в том, что немцы к украинцам благонадежно относятся, вот я и решил фамилию изменить.

И оказалось, что он такой предатель, негодяй из негодяев, в ростовской тюрьме он служил в зондеркоманде, и, когда немцы отходили перед нашими войсками, эти сволочи из зондеркоманды врывались в камеры, вытаскивали оттуда военнопленных, заставляли копать яму и там и расстреливали. Кое-кто догадался, что вытаскивают из камер не просто так, и не хотели выходить, так этот Бойко врывался в камеры и прямо там из автомата военнопленных расстреливал. И, кстати говоря, у меня в отряде в течение полумесяца работали работники СМЕРШа и проверяли каждого в отряде. Так Бойко арестовали сразу же в первый день, комиссар Андрей Сермуль пошел его выручать, потому что Бойко действительно был хорошим командиром, бывало, придешь к нему во взвод, он как отдаст команду «Смирно!» и докладывает по всем воинским правилам. Но там Сермулю говорят:

– А что, вы, комиссар, хотите рядом с ним сесть? Мы это можем, вы же пришли выручать негодяя из негодяев!

Был у меня и Женя Туркалов, его убил его же родной брат Туркалов, потому что он был большим подлецом, его и так сразу бы арестовали. Он в оккупации убил лесника, который ему браконьерствовать мешал, и вообще по душе нехороший был.

– С питанием ситуация к 1942 году не улучшилась?

– Нет, продолжало быть очень тяжело. У Макарова в отряде большинство уже умерло, сам он стал начальником штаба, Макаров немножко выпивал, приходил к нам в отряд и просил всё спирта, мы давали, он выпивал. А алкоголики ведь больные люди, так он прятал от Северского бутылку и порой говорил:

– Товарищ командир, что-то живот заболел, разрешите, я в кусты побегу?

– Давай. – Он побежит и выпьет из фляжки, Северский как-то унюхал и набросился:

– Ты что, водку пил или срал?

Нашей группе помогало то, что в ней находился отличный охотник Лаврентьев, он даже как-то умудрился лягушку сварить – однажды набрал лягушек, ел и нас угощал, приговаривая:

– Итальянцы жрут лягушек, следовательно, и мы можем есть.

В другой раз Лаврентьев принес обделанную тушу, сказал, что козла убил, мы поели, в конце он обтер губы и сказал: