Михаил Шишков - Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца

А вот уже и узкий перешеек, соединяющий Псковское и Чудское озера, впереди виднеется. На его восточном берегу – наши… Как вдруг…

– Истребители! – кричит Двойнишников. – Один справа, другой слева…

…С вражескими «охотниками» к тому времени мне доводилось встречаться лишь дважды, и то еще в 43-м. Первый раз это произошло, когда мы ставили мины в Нарвском заливе. Неспокойно как-то на душе было – облачка вокруг рваные, с большими просветами, так что требовалась особая бдительность. Немецкие истребители могли прихватить нас в любой момент, поэтому после выполнения задания я направил свою машину в сторону Лавенсаари, рассчитывая в случае необходимости сесть там. Тем более погода, вернее ее полное отсутствие, уже не раз заставляла меня пользоваться гостеприимством «островитян», поэтому их аэродром и все его особенности были мне хорошо известны..

– Командир! Слева выше два «мессера»! Идут параллельным курсом! – предупреждает Иван.

Не зря, значит, волновался. Резко бросил самолет под них, рассчитывая поскорее оказаться в так называемой мертвой зоне, то есть в недоступной для обозрения вражескими пилотами, и со снижением рванулся к спасительному острову.

– Где фрицы? – спрашиваю Ивана.

– Как шли, так и идут…

То ли своевременный энергичный маневр помог мне остаться незамеченным, то ли немцы, зная о базировании на Лавенсаари советских ястребков, решили не связываться с нами, неизвестно. Мы спаслись, и это – главное.

Штурман Евгений Кауфман и пилот Сергей Волков. Они не вернулись с боевого задания 04.06.1944

Следующая «встреча» произошла на высоте немногим меньше восьми тысяч метров над Финляндией. Иногда мы возвращались на свой аэродром и таким способом: выйдя через Ботнический залив в малозащищенные, по нашим данным, районы северного соседа. Дальнейшее казалось делом техники – добрался до Ладожского озера, повернул на юг, и все – считай, дома.

Но не тут-то было – сзади-сверху нарисовалась пара истребителей. Они явно заметили нас, но совершенно не проявляли никаких признаков суеты или торопливости, вели себя спокойно и уверенно, как в учебном полете. А чего же им дергаться-то? Облака остались далеко внизу, а до линии фронта лететь и лететь. Куда же мы денемся… Начинаю крутиться, как змея, но финские летчики никак не хотят выпускать меня из своих прицелов.

– Ваня! – кричу. – Стреляй!

– Не могу, командир! Пулемет заклинил!

Мало с чем можно сравнить ужас тех мгновений, когда враг целится тебе в спину, а ты, не в силах ничего предпринять, отсчитываешь последние мгновения своей жизни… Но ледяной холод большой высоты сыграл злую шутку и с финнами – их вооружение, подобно нашему, замерзло и также не захотело стрелять. «Повезло!» – подумал я, стирая со лба соленые капли пота…

…Но на этот раз все совсем по-иному. Нас поймали два ночных двухмоторных истребителя «Ме-110», имеющих для обнаружения противника бортовые радиолокационные станции. Каждый из них обладает мощным пушечным вооружением и способен накрыть наш самолет с первого залпа…

И взаимодействие у фрицев хорошо отлажено. Один слева фарами мой самолет освещает, другой справа заходит. И буквально через две-три секунды в опасной близости от моей кабины замелькали трассеры. Тут же даю правую ногу, заставляя несущуюся на максимальной скорости машину скользить в сторону атакующего «Ме-110». Так я максимально затрудняю ему корректировку огня. Но второй немец находится как раз сзади меня и вот-вот начнет стрелять. Я приготовился бросить свой самолет в противоположную сторону…

В это самое мгновение прямо впереди меня опять вспыхнули пунктиры трассеров. Только стремились не в сторону моей машины, а вертикально вверх. Стреляли явно с земли, причем из нескольких рассредоточенных вдоль берега точек, пытаясь таким образом создать огневой заслон на нашем пути. «Свои, – моментально сообразил я. – Зенитная батарея…»

Я оказался зажатым между молотом и наковальней. Что делать?! Отвернуть в сторону уже не успею… На принятие решения оставались доли секунды… И оно пришло само собой – положить самолет буквально на бок, тем самым максимально уменьшив площадь поражения, и попытаться проскочить между несущими смерть трассами…

Всего лишь несколько мгновений длился мой полет сквозь зенитный огонь… Всего лишь несколько мгновений… Справа и слева мелькают огненные штрихи, уносясь высоко в небо. Некоторые из них проносятся так близко, что кажется, вот-вот разнесут вдребезги стекла кабины… Я непроизвольно вжал голову в плечи… К счастью, мой ангел-хранитель и в этот раз не оставил меня, позволив пройти сквозь дождь, не замочив плаща…

– Командир! – радостно закричал Иван, стоило самолету вновь принять горизонтальное положение. – Истребители отстали!

– Не расслабляйся! – отвечаю. – Смотри в оба! Они еще могут догнать нас.

В центре – Сергей Волков

Но мои опасения оказались напрасными. Немцы ушли домой, а мы, немного успокоившись, направились в сторону Ленинграда. Легкая чуть заметная дымка, появившаяся незадолго до встречи с «мессерами», поначалу совершенно не мешала мне, но вскоре она начала сгущаться, превращаясь в сплошное непроглядное марево. Немного подтягиваю штурвал к себе и на высоте около километра оказываюсь над верхней кромкой облаков. Теперь идем только лишь по расчету…

– Сейчас пройдем над станцией Волосово, – докладывает штурман.

Неожиданно вокруг нас вновь вспыхивают разрывы снарядов. «Опять свои лупят!» – мысленно выругался я, резко уводя машину в сторону. Благо летели мы над облаками, поэтому зенитчики не имели возможности своевременно вносить коррективы в свои прицельные данные. Но все равно, мало приятного. В общем, страху натерпелись в том вылете…

Кстати сказать, весной 44-го многие экипажи торпедоносцев стали встречаться с немецкими ночными охотниками, поэтому именно их действия признало командование причиной гибели моих друзей. «Знать, сильно насолили мы врагу, раз к нам «стодесятые» пожаловали…» – напрашивался однозначный вывод.

Но все-таки гораздо более опасным противником для нас оставались корабельные зенитки, в чем мне воочию довелось убедиться в том же злосчастном марте. Задание тогда стояло знакомое – минирование фарватеров на подходе к финской военно-морской базе Котка. Сейчас уже не помню, сколько самолетов принимало в нем участие, точно помню лишь то, что я взлетал через пару минут после капитана Беликова.