Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

На самом деле им не нужно было ждать наследства, чтобы уехать из Лондона. Петер Имандт, школьный учитель и их кельнский друг, собирался на месяц в Шотландию и предложил Марксам свой коттедж в Камбервелле {10}. Семья буквально ухватилась за эту возможность покинуть свое печальное жилище — и легион сердитых кредиторов, число которых увеличилось, пока семья предавалась скоби {11}. Некоторые биографы приписывают стремительный отъезд семьи исключительно попыткам Маркса увернуться от коллекторов — однако по их письмам того периода прекрасно видно, что главной причиной отъезда была невыносимая тоска по Мушу.

Вскоре после прибытия в Камбервелл Женни написала в Пруссию, описывая переживания девочек: «Все их милые девичьи игры замерли, умолкли звонкие песни. Непременного третьего товарища всех их затей и игр не было с ними больше; их верный, неотделимый от них друг ушел навсегда вместе со своими веселыми шутками и играми, с его чудесным голоском, которым он так славно пел ирландские и шотландские народные песни…» О девочках мать говорила, что больше всех потрясена смертью брата Женнихен {12}.

Постепенно, однако, они с Лаурой обратили внимание на Элеонору, которая после первых трудных месяцев своей жизни буквально расцвела.

«Это похоже на то, как если бы они всю свою нерастраченную любовь к любимому брату перенесли на это маленькое существо, ставшее для них божьим благословением… когда дом превратился в обитель скорби» {13}.

К сентябрю Маркс мог констатировать, что здоровый деревенский воздух, так не похожий на гнилой воздух Сохо {14} (о котором Маркс и десять лет спустя говорил, что приходит сюда с содроганием {15}), очень подходит его семье. Даже душевное состояние Женни несколько улучшилось. К тому же Имандт решил практически переехать в Шотландию. Это означало, что семья может оставаться в Камбервелле до тех пор, пока Женни не получит наследство и они не переедут с Дин-стрит {16}.

Женни предложила искать квартиру поближе к Британскому музею, чтобы Маркс смог продолжить свою работу. В то же время они пока оставляли за собой квартиру на Дин-стрит, несмотря на все ужасные события, произошедшие в ней, поскольку могло так сложиться, что им придется туда вернуться {17}.

Если интерес Маркса к мировым проблемам и мог быть хоть каким-то индикатором его душевного состояния, то, по всей видимости, он частично восстановил свое душевное равновесие (по крайней мере, достаточно, чтобы спрятаться в политике от своего личного горя) к тому моменту, когда они уезжали из Камбервелла. В письмах Энгельсу соблюден баланс между рассказами о личном и размышлениями на профессиональную тему. Профессиональный же интерес Маркса почти полностью сосредоточен на берегах Черного моря и южном побережье Крымского полуострова, принадлежащего России, которые летом 1853 года стали театром военных действий в конфликте, столкнувшем Турцию, Россию, Францию и Англию. Это было первое серьезное столкновение европейских держав с 1815 года — и первая современная война, в которой корабли перевозили войска, камера фиксировала моменты сражений, а журналисты передавали свои репортажи по телеграфу прямо с места событий {18}. Эти репортажи описывали ужасы боев так, как читатели еще никогда не видели, — и приподнимали завесу над безответственными решениями властей, из-за которых гибли люди {19}.

Как и почти все международные конфликты, Крымская война корнями уходила в войны прошлого. За столетие до этого Оттоманские правители отблагодарили Францию за помощь в войнах против России и Австрии, передав ей контроль над христианскими территориями Святой земли, где большинство населения принадлежало не к католической церкви, как во Франции, а к православной — как в России и Греции. Это событие десятилетиями служило причиной напряженности в регионе, так как «подарок» ущемлял интересы православных народов. В 1852 году, чтобы заручиться поддержкой французских католиков, Наполеон III при поддержке армии просил ослабленную Оттоманскую империю раз и навсегда передать христианские святыни под контроль католиков. Турецкий султан согласился, но Россия была против. Россия представила другой договор, по которому все православные христиане Оттоманской империи считались ее подданными, в том числе — и на Святой земле.

Турция застряла в этом споре между двумя могущественными соперниками, которые все еще враждовали после Наполеоновских войн, и вражда эта усиливалась страхом Западной Европы перед экспансией русских. Турция оценила ситуацию и встала на сторону Франции. Серия военных конфликтов между огромной Российской империей и сравнительно слабой Турцией обратила на себя внимание Англии и Франции, которые отправили свои корабли в Черное море, чтобы попытаться предотвратить еще более масштабный конфликт, но вместо этого увязли в нем сами, а в марте 1854 года объявили России войну. В течение недели британские войска высадились в Галлиполи, в Турции {20}.

Энгельс позднее напишет, что они с Марксом готовы были приветствовать любой результат любой войны, потому что война ускорила бы начало мировой революции {21}. В случае с Крымом они надеялись на поражение России. Маркс и Энгельс давно рассматривали царскую Россию как самую большую опасность для реформ в Европе, поскольку это было самое мощное реакционное государство европейского континента. Из Наполеоновских войн Россия вышла в ореоле военной непобедимости и создала мощный заслон на краю Западной Европы. В 1848 году она помогла Австрии уничтожить независимость Венгрии, полученную в результате восстания, а когда в ее услугах перестали нуждаться вне ее границ, обратила всю мощь реакции против собственных граждан, превратившись в «жандарма Европы» {22}. Многие русские интеллектуалы, в число которых ранее входили только представители знати, а теперь еще и дети купцов и ремесленников, исповедовали идеи, которые царь Николай I считал опасными и потому преследовал этих людей {23}. (Он даже настаивал, чтобы слово «прогресс» было исключено из официальной русской лексики.) {24}

В ходе Крымской войны, весной 1855 года, Николай внезапно умер, и ему наследовал его сын Александр. Вскоре после этого в Вене начались мирные переговоры, и Наполеон III с триумфом посетил Англию (Маркс был свидетелем того, как Наполеон, которого он называл «обезьяной в униформе», проезжал через Вестминстерский мост) {25}. Однако переговоры сорвались, и люди продолжали гибнуть со всех сторон. Репортажи, приходившие в Лондон, описывали вопиющую некомпетентность армии. Британской армией командовали либо очень старые, либо совсем неопытные аристократы, а сама армия состояла в основном из молодых шотландцев или ирландцев, которых только крайняя нужда заставила завербоваться {26}. Новаторские репортажи лондонской «Таймс» описывали недопоставки продовольствия и амуниции (в том числе случай, когда зимой в войска было поставлено летнее обмундирование), гибель тысяч людей от холеры, бессмысленную бойню — и все это описывалось так ярко и живо, что читатель буквально чувствовал тошнотворный запах смерти, встающий с полей сражений, скользких от крови павших воинов.