Арман Жан, де Ришелье - Политическое завещание, или Принципы управления государством

Пользуясь широкими правами и практически безнаказанностью, несмотря на многочисленные злоупотребления и даже бесчинства, немало откупщиков сказочно разбогатели. Фактически они представляли собой приватизированную налоговую службу. Постепенно откупщики косвенных налогов объединились в полуформальные структуры, а к середине XVIII в. было даже создано специальное учреждение под названием Ferme Generale. В пору своего расцвета оно насчитывало около 25 тыс. подчинённых агентов по всей Франции.

Говоря о том, что эти откупа «затрагивают скорее богатых, нежели бедняков», кардинал имеет в виду расходы на продовольственные товары и вино, которые у богатых, естественно, были выше.

Одно из многих любимых кардиналом естественнонаучных сравнений, за которые ему немало досталось от критиков, в частности от Вольтера, находившего их слишком грубыми и примитивными. Следует учитывать, однако, что такие сравнения и рассуждения на эти темы нередки в сочинениях той эпохи (вспомним, к примеру, Жана де Лабрюйера, свободно рассуждавшего о синусах, параллаксах, видимых в микроскоп мирах и тому подобных занимательных предметах).

См.: Ч. I. Гл. IV. Разд. I.

т.е. попытаться отделить свою провинцию от королевства и отдать её под власть какого-нибудь иностранного монарха.

После заключения мира.

Имеется в виду предоставленное королём право наследования (фр. survivance) должности, церковного бенефиция и т.п.; предоставлялось оно как с согласия владельца должности, так и без такового. Преемник таким образом приобщался к должности основного владельца.

В 1647 – 1648 гг. кардинал Мазарини возродил практику назначения преемников, и тотчас вновь возникли злоупотребления. Многие министры, работавшие в правительстве Мазарини (Бриенн, Лионн, Ле Телье, Кольбер, Круасси), добивались назначения преемниками своих сыновей, племянников или других родственников, что позволяло обеспечить их материально.

Кардинал был губернатором Гавра и области Ко (в Верхней Нормандии), а его официальным преемником на этих должностях являлся его племянник, маркиз де Понкурле. Преемником кардинала на его должности начальника и главного управляющего мореплавания и торговли был другой его племянник – Арман де Майе, сын маршала де Брезе (с 1636 г.).

Когда кардинал стал заведовать морскими делами, торговля находилась в почти полном упадке, а король не имел ни единого корабля. Вероятно, эта сноска, не имеющая прямого отношения к тексту, добавлена кем-то из сотрудников кардинала, принимавших участие в работе над «Политическим завещанием». Сам Ришельё не имел обыкновения писать о себе в третьем лице.

Людовик XIII был весьма слабого здоровья, страдал хроническим энтеритом, который в конце концов и свёл его в могилу. Кроме того, чрезвычайная худоба короля наводит на мысль о том, что его постоянно мучил ещё и туберкулёз. Он умер неполных 42 лет от роду.

В период написания «Политического завещания» Людовику XIII было 32-37 лет.

См. также, что говорит по этому поводу Цезарь: «…они (галлы. – А.С. ) слишком скоры на решения и обыкновенно склонны ко всяким переменам» (Цезарь Гай Юлий. Галльская война. Кн. IV. 5. Пер. М.М. Покровского ) и несколько ниже «…галльское непостоянство» (Там же. Кн. IV. 13).

В Древнем Риме имя Fides Publica (лат. «общественное доверие») носила богиня чести и добросовестности Fides, считавшаяся, в частности, блюстителем договоров и других государственных документов, которые помещались на хранение в её храм. В средневековом публичном праве термин «общественное доверие» (фр. foi publique) означал данную от имени государства гарантию безопасности или выполнения каких-либо обязательств.

Во времена Ришельё подобные рассуждения о вреде страстей и превосходстве разума были довольно распространены. Их можно найти буквально у всех философов и моралистов XVII в. Многие из них считали страсти чуть ли не болезнью ума, от которой может произойти только зло. Мода на рационализм продолжалась до середины XVIII в., когда ему на смену пришёл сентиментализм, отдававший бесспорный приоритет чувствам.

В течение долгого времени (по крайней мере до тех пор, пока он не стал фактически королём Франции) добродушие Генриха Наваррского (затем Генриха IV) было единственной монетой, которой он мог платить своим министрам за верную службу.

Ришельё сам испытывал шок, когда король, бывало, шутливо называл его «marmiton» (букв.: поварёнок; здесь: мальчуган, крошка). В одной из поданных королю записок (1629 г.) кардинал высказался следующим образом: «Язык государей часто причиняет им больше вреда, чем неприятельское оружие, а потому в речах своих они должны проявлять сдержанность».

За все 18 лет правления Ришельё король действительно не раз вставал на его защиту, когда нападки на первого министра со стороны членов королевской семьи, духовника, принцев и придворных становились особенно яростными, а требования отправить его в отставку особенно настойчивыми, как, например, в 1630 г., во время событий перед «Днём одураченных».

Кардинал, который в частной жизни отличался скромностью, граничившей с аскетизмом, считал, что король и его министры должны в интересах государства демонстрировать блеск и роскошь, приличествующие их положению, поскольку это производит впечатление на иностранцев. Образцовым королевским двором был для него великолепный двор Франциска I.

Пажи получали жалованье не напрямую от короля, а от первых камергеров или конюших, у которых состояли на службе.

Здесь Ришельё несколько путает: на самом деле личная гвардия короля состояла из одной кавалерийской роты (gendarmes du corps) и четырёх рот лучников-телохранителей (archers de la garde).

Основной в XVII в. налог – талью (т.е. прямой налог на достаток, куда включались все доходы от земли, ремесла, торговли и др.) почти целиком платили крестьяне и мещане, за исключением Лангедока и Прованса, где талья уплачивалась с недворянской земли вне зависимости от сословной принадлежности землевладельца. В большинстве же французских провинций дворяне и священнослужители не платили тальи, да и некоторых косвенных налогов.

Имеется в виду, что такие качества, как солидность, тяжеловесность и осмотрительность, для управления государством важнее, чем изобретательность, искромётность и подвижность.