Капка Кассабова - Двенадцать минут любви

3) разрыв (после пары танд они расходятся, спасибо за танец);

4) страдание (мы были так близки, а теперь чужие друг другу, я не переживу);

5) желание (пожалуйста, я хочу все повторить).

Обратите внимание, действие заканчивается желанием и начинается тоже желанием, то есть все циклично: желание — обольщение — помолвка — разрыв — страдание — желание. Желание раз за разом обрекает нас на страдания, и ему мы не можем противиться.

Для неофита танго жизнь проста; поначалу ваше внимание сосредоточено в основном на ногах, и поэтому вы в безопасности. Но при переходе на следующий уровень, когда в игру вступают сердце и разум, — тут уже все по Фрейду.

Итак, однажды солнечным днем я оказываюсь в пригородной Оклендской студии, на практике у Джеффа. В углу зала я заметила парня среднего роста, с короткими волосами, мускулистой фигурой, характерной для игроков в регби, безукоризненными постурой и движениями. Я вроде бы видела его и раньше, и он всегда был сам по себе. Вот и сейчас он тихо тренируется, стоя у балетного станка. Сольное исполнение — одна из сложнейших вещей в танго, потому что вам не на кого положиться, только на свою ось и баланс.

— Это Сильвестр, — поясняет Джефф. — Один из моих учеников, через пару лет он будет прекрасным танцором.

На своих занятиях Джефф преподает стиль, которого и сам придерживается, — стиль милонгеро, или традиционное, близкое объятие. Кстати, Сесилия учит аналогичному танго. Разумно предположить, что, раз они представляют один и тот же стиль, им захочется объединить усилия и вести классы вместе, но нет, они не находят взаимопонимания, да и оба предпочитают руководить. Тем временем Сильвестр, который в обычной жизни занимается чем-то связанным с микросхемами, продолжает серьезно репетировать. Он берет лучшее от учителя и шаг за шагом вырабатывает свой алгоритм движений.

Кстати, любопытный факт об англоговорящих поклонниках танго: среди них преобладают инженеры, физики, IT-специалисты (особенно те, кто интересуется искусственным интеллектом), математики, хирурги и прочие высоколобые. Как-то один знакомый физик объяснял мне сходство танго с квантовой механикой (или термодинамикой?) с помощью сложной системы диаграмм и формул музыкальных ритмов и шагов.

— Но я хочу просто танцевать и получать удовольствие! — слабая попытка протеста.

— Ты так говоришь, потому что тебя ведут. Можешь закрыть глаза и отдаться течению. А я ведущий. Чтобы ты наслаждалась, мне нужно все распланировать, разложить по полочкам. Мне нужна система.

Воистину, танцевать с ним было все равно что с роботом: функционально и без души. Есть ли система у Сильвестра, я не знаю, он немногословен, зато он явно обладает нечеловеческим терпением, позволяющим месяцами тренироваться одному, прежде чем танцевать с партнершей.

В данном случае — со мной. И вот наш первый танец, первый, базовый, элементарный шаг.

Салида.

В переводе означает «выход», но на самом деле это начало. Один из редких случаев, когда пара выполняет одинаковые движения: оба партнера шагают вбок, «открывая» танец. И хотя ничего сложного, до знакомства с Сильвестром во мне жила уверенность, что никто в Окленде не умеет правильно делать салиду. Но с ним ты точно понимаешь, вернее, тело знает, что он делает. Без принуждения, без пасов руками, без скручивания торсов, без телесных пыток.

Под звуки написанной Пульезе в 1940-е годы песни «Всего лишь раз» со мной происходит нечто странное и неизведанное: мы с Сильвестром превращаемся в единое целое — одно тело, один разум, одно сердце на двоих. Мне чудится, что, пока вот так танцуем, ничего плохого случиться не может. Никогда еще мужчина не дарил чувство такой защищенности, понимания и восхищения. Наши лица рядом, учитывая мои каблуки, а от его шеи исходит аромат тихоокеанских цитрусовых и исполнения желаний.

Это и есть тангазм. Следует ли за ним воображаемая картина нашего долгого счастливого будущего с радостно бегающими детьми и общей старостью под яблонями? Нет! Тангазм не в этом. Он вне времени. Он вне будущего или прошлого. Ничего не нужно, когда есть идеальное, совершенное настоящее. Здесь и сейчас, в эти двенадцать минут танца, которые перетекают в двадцать пять, затем в шестьдесят, затем в три часа. Я растворяюсь в нем, и мы вместе растворяемся в музыке…

Молодая, свободная двадцатисемилетняя девушка. Естественно, я хочу продолжения. А как иначе? Как не желать испытывать подобное снова и снова? Но в полночь музыка затихает, мы прощаемся, обменявшись дежурным «увидимся», и я еду домой.

В машине играет инструментальная версия песни El día que me quieras («День, когда ты меня полюбишь»). В сослагательном наклонении — «день, когда ты полюбил бы меня». Но, хотя я самостоятельно учу испанский, внимания на языковые нюансы и символику сейчас не обращаю. Я ни о чем не думаю. Я чувствую. Испытываю настоятельную потребность снова и как можно скорее танцевать с Сильвестром, и пока это не случится, я не успокоюсь.

И вот спустя неделю мы опять вместе в той большой студии за городом. Но подходит конец занятиям, закрывается ночная милонга, и мы решаем продолжить репетиции под романтичные композиции в исполнении оркестров 1940-х годов. Ди Сарли и Пульезе — в его спальне. «Просто отработаем хиро и очо, и все», — убеждаем себя и друг друга. А из магнитофона звучит трагический голос исполнителя танго «Один лишь раз», предупреждая и повторяя: «Любовь, которая оказалась ничем».

«Это всего лишь танго», — говорим мы себе, медленно, но верно приближаясь к кровати… В идеальном мире это могло стать началом восхитительных танго-отношений. Но где он, тот мир?

Как только мы оказываемся вне объятий танго и начинаем говорить, между нами открывается пропасть размером с Тасманское море. Разные ритмы, разные жизни: я — далекий от спорта человек, обитающий в своем мирке книг, фильмов и тоски по Европе. Он — атлет, любитель микросхем и Азии. Ничего не получается. За пределами дансинга любви между нами нет. Через пару недель все кончено. Но Сильвестр потрясающе талантливый, достойный парень, и мы продолжаем танцевать и после финала.

Тем временем на занятия Сесилии в небольшой студии над «Макдоналдсом» стекается все больше и больше учеников. Здесь мы возвращаемся к азам, то есть не осваиваем последовательность шагов, а заново проходим технику.

— Стопы в одном направлении, будто катаетесь на лыжах! — командует Сесилия, щелкая пальцами в такт и лучезарно улыбаясь. — Вы должны двигаться мягко, плыть! Не бултыхаться, как пробки! И не тонуть, как «Титаник»!

А мы бултыхаемся и тонем — все, кроме Сильвестра, который вскоре становится партнером Сесилии в классе. Танцуя с ним, преподавательница надевает туфли с открытыми носками, выражая тем самым доверие. Их слаженный, монолитный дуэт — живое воплощение идеального близкого объятия. Я не позволяю себе и намека на ревность, потому что мой мир озарен улыбкой Сесилии. А мы с Сильвестром по-прежнему с успехом испытываем наш тангазм, хотя и немного болезненный.