Капка Кассабова - Двенадцать минут любви

Одна моя часть жила в военном городке с охраняемыми воротами и мужчинами с разными акцентами, но в одинаковых формах, когда они отправлялись в Ирак и Афганистан либо возвращались оттуда. На утомительные ужины с серебряными приборами в офицерской столовой им надлежало приходить в костюмах. На некоторые специальные мероприятия офицеры приглашали дам, и после каждой перемены блюд отодвигали нам стулья, мы все вставали за длинными столами, которые простирались вдаль, словно мечты Британской империи, и были заставлены серебряными трофеями из бывших колоний. Стоя, мы поднимали хрустальные бокалы в сторону огромного портрета молодой королевы Елизаветы II с собакой породы корги.

Другая же моя часть проскальзывала мимо КПП, как бабочка, перелетающая из одного аэропорта в другой. В моей ручной клади максимально компактно, словно что-то запретное, были уложены «предметы первой танго-необходимости» — пара туфель, платье, шелковый веер, карта города с отмеченными танцевальными площадками и маска на глаза, чтобы отсыпаться днем после ночного веселья.

Итак, позвольте пригласить вас на экскурсию по милонгам Европы: двигаемся с востока на запад.

Милонга 1: Before and After. София

Милонга Before and After («До и после») проводится в здании декадентского ресторана, построенного в стиле сецессион. До подразумевает конец XIX — первую половину XX века, до того, как с появлением Красной армии все пошло прахом. В то время это был буржуазно-богемный дом поэтессы и светской дамы, развлекавшей друзей у мраморного фонтана. Гости танцевали танго, курили длинные тонкие сигары, крутили романы, складывали лирические вирши и заболевали туберкулезом.

После — наши дни, каждое воскресенье, где в зале с кожаными стульями, фотографиями тангерос на бело-голубых стенах в стиле ар-деко и венскими стульями собираются нарядно одетые мужчины и женщины. Я как раз пропустила занятие Дэни и Чарли, чья техника столь же специфична, как их вкус в одежде. Она носит дизайнерские юбки и чулки в сеточку. На его шее — узорчатый шейный платок, заправленный в свежую белую сорочку, что придает ему вид компадрито [7] Компадрито — человек, принадлежащий поколению, чьи деды сражались за независимость Аргентины от Испании. — Прим. ред. .

По-рыбьи холодные глаза тангеро вполне соответствуют слухам о том, что во времена холодной войны, которую можно назвать промежуточным периодом , он был то ли детективом, то ли агентом тайной полиции. ( Пауза . При коммунизме танго не существовало, одно с другим просто не вяжется.) Но как мы уже знаем, сплетни зачастую далеки от реальности. Несомненно одно: он без ума от танго. Именно он пару лет назад создал здесь из ничего мир танго, и вся его жизнь крутится вокруг уроков, выступлений и софийского радио, посвященного танго.

Сейчас время милонги. Чарли приглашает новичка (меня) станцевать под великолепно звучащую композицию в исполнении оркестра Де Анджелиса. Чарли хороший танцор с безошибочной техникой, но меня не покидает ощущение, будто мы скользим на коньках по ледяной тундре души.

— Приходите к нам чаще, — в конце он целует мне руку. Глядя на него вблизи, понятно, что в жизни он повидал всякое, причем отнюдь не все радужное. — Не чувствуйте себя иностранкой.

В Софии я провела первые шестнадцать лет жизни, и это единственное место на земле, где люди правильно пишут и произносят мое имя. Но сейчас я, как и все эмигранты, оказалась в ловушке устаревших представлений о своей родине и не в курсе новостей, за исключением танго.

— Приветствую, — мужчина, на вид старше меня, протянул руку. — Сеньорита танцует?

О да! И достаточно одного очо в компании загорелого старого лиса с платком на шее, чтобы понять: в его теле альпиниста — душа танцора сальсы. Короче говоря, с танго он не в ладах. Но во всем остальном очарователен, и я стараюсь побороть в себе снобизм тангомана. Он торгует антиквариатом. На его прилавке на блошином рынке (позади которого сверкали купола храма Александра Невского) я обнаруживаю свалку исторического утиля: старые граммофоны и позолоченные часы, нацистскую символику, кольца филигранной работы времен Османской империи, меха вымирающих животных, набор матрешек, где фигурка Путина вставляется в Сталина, а Сталин — в Ленина.

— Думаю, они забыли Брежнева, — обнажает золотой зуб мой новый знакомый.

Словно вернулась в Берлин.

В следующее посещение Before and After знакомлюсь с другими лучшими парами города. Иво и Надя — энергичные выпускники Оксфорда.

— Я экономист, но живу ради танго, — сообщает Иво с улыбкой. Его виски тронуты сединой. Надя — фармацевт, а выглядит так, будто сошла со страниц журнала Vogue.

Они лучшие представители поколения «после», то есть моего поколения. Но в отличие от меня ребята вернулись в Болгарию создавать что-то прекрасное, например, танцевальную школу Tanguerin. А что останется после меня, экспата? Углеродный след в атмосфере планеты. Мечта — и ничего больше.

— Ты чувствуешь себя в Британии как дома? — интересуется Иво. Он не только артистичен и подвижен, но и умеет читать мысли.

— Нет, — говорю, — но, возможно, это из-за того, что я обитаю в казарме.

Он смеется:

— Я жил в Оксфорде и прекрасно тебя понимаю.

— Радуйся, что здесь ты в гостях, — советует Надя.

— Вот уж верно. Если бы я могла танцевать не переставая, я бы делала это, — произносит женщина с изможденным лицом, сидящая за нашим столиком. Она бывшая гимнастка. На руках — длинные красные шелковые перчатки. — Чтобы жить в Болгарии, нужно много танцевать.

— Ну, необязательно смотреть на вещи под таким углом, — улыбается здоровяк Ивайло с ямочками на щеках, лицом русского витязя и фигурой рестлера. — Тут, там или в Касабланке — дело случая. А свой мир ты творишь сама.

Звучит песня Pensalo bien («Подумай хорошенько») Д’Ариенцо, Ивайло идет танцевать со своей партнершей с лицом балерины, и я, глядя на их искусную танду, понимаю: они фантастические тангерос, они влюблены друг в друга, и они действительно создали свой собственный мир здесь, в посткоммунистическом «после». Юноша изучал математику, психиатрию, драматургию и семиотику, а танго для него не просто искусство, а выражение политических и нравственных намерений. Его сложное видение реальности нашло отражение в Манифесте Ивайло, согласно которому танго:

1) радикальная форма борьбы с пошлостью и безумием душевной пустоты, нравственная защита от китча;

2) отважное единение с другими людьми, блаженный оазис выражения «я могу», возможность контактировать с миром;

3) неистовый экстаз личности каждого, призванный освободить нас от феодализма нашей собственной истории;