Капка Кассабова - Двенадцать минут любви

4) глубокое проникновение в ту часть человеческой души, где бурлит природный водоворот дуэнде, разрушающий ужасы цивилизации.

Мне кажется, если мы проберемся сквозь семиотические дебри, то придем к убеждению, что танго дарит возможность побега, связь, свободу и экстаз. По мне звучит довольно разумно. Впрочем, я пока усвоила только первые две вещи, а свобода и экстаз мне неведомы.

— Сеньорита танцует? — передо мной рука торговца антиквариатом. Он так искренне улыбается, что отказать ему было бы подобно пощечине. И я, с зубовным скрежетом и болью в спине, исполняю с ним танду.

В конце милонги все принимаются целоваться и обмениваться фразами, наподобие «до завтра», или «увидимся на практике на следующей неделе», или «позвони мне по поводу туфель», или «у меня стамбульские мастер-классы записаны на видео». Я тоже раздаю поцелуи направо и налево, но знаю: завтра меня уже здесь не будет. Несмотря на теплый прием и очаровательных людей, София больше не будет моим домом. У моих многочисленных воспоминаний истек срок годности, и теперь я здесь гость, чьим единственным связующим звеном с этими милыми болгарами служит танго.

Милонга 2: Старый порт. Марсель

Меня занесло в захудалый бар, один из многих подобных в районе Старого порта — точке на карте, где заканчивается Европа и начинается Африка. На горизонте в розовеющих сумерках развеваются паруса, и изъеденная временем крепость из песчаника напоминает остатки декораций после киносъемок. В зале с развешенными по стене морскими картами и витающим в воздухе запахом моря и сигарного дыма тридцать человек танцуют или смотрят на танцпол под ритмичные звуки милонги. Вечеринка проводится в будний день, и все выглядят очень стильно в легкой хлопковой одежде.

Я пытаюсь получать удовольствие от танца с пригласившим меня французом, несмотря на его белые туфли (всегда плохой знак) и ужасное чувство ритма.

( Пауза . Танго, благодаря допустимым паузам, может скрыть огрехи вашей музыкальности или техники. Милонга, напротив, безжалостна. И опытный танцор едва ли согласится на танду из милонг с неизвестным партнером, предпочитая разогреться танго или вальсом. Похоже, мой партнер о таких вещах не задумывался.)

— Я Роллан. У тебя много любимых ? — спрашивает он, когда мы присаживаемся за столик, из-за которого только что выпорхнула его молоденькая спутница.

— Простите?

— Мы сейчас танцевали под Milonga de mis amores («Милонга моих любимых») Анибаля Тройло, разве нет?

Роллан одет в мятую рубашку в индийском стиле, у него «конский хвост» и щербатый рот. Но его глаза за круглыми «ленноновскими» очками выглядят комично и успокаивают меня.

— Всего один, и этого достаточно.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать один.

— У тебя еще десять лет наслаждений.

— И чем я должна наслаждаться?

— Своей молодостью. Используй оставшееся время по полной.

Наглый старый козел.

— А вам сколько?

— Пятьдесят. У мужчин фора десять лет. Но теперь я уже все, вышел из игры.

— У вас же молодая подружка.

— Да, но она от меня уходит. Такова история моей жизни. И история Марселя. А вот и Хамади.

Хамади, коренастый алжирец с дредами, в белой свежей рубашке, приглашает меня на танец. В более консервативных танго-сообществах мужчина никогда не подойдет к женщине, сидящей в компании другого. Но здесь этикет никого не волнует, что для меня, иногородней, не так уж и плохо.

— Eh, oui , — темная улыбка озаряет лицо алжирца. — Я здесь уже десять лет.

Хамади живет в Марселе нелегально, перебиваясь случайными заработками. Суровая жизнь и наркотические грибы сгубили его левантийскую красоту, но в глазах его пылает лихорадка, которая завораживает меня так же, как всегда завораживал Марсель — с тех пор как побывала здесь лет десять назад, будучи новоиспеченной выпускницей французского факультета. Хамади обнимает меня так крепко и интимно, как будто завтра не существует. Он из тех самоучек, которые давным-давно сходили на пару занятий, а до всего остального дошли сами. Романтика темы Motivo sentimental («Сентиментальный мотив») Ди Сарли чувствуется во всем его теле. Ощущения столь сильные, что после трех танд в горле встает ком, и думаю (хотя могу ошибаться), что-то подобное наблюдается и у него в брюках. Так или иначе, было бы нечестно по отношению к Терри испытывать такую близость с другим мужчиной, поэтому я решаю не продолжать, и немедленно жалею об этом, поскольку вижу, что бугор в штанах Хамади — это кошелек, который он извлекает из кармана, чтобы купить кока-колы.

(Пауза . Нормально ли для тангеро «приветствовать вас», когда он танцует с вами? Ну, это от него не зависит. Плохо, если он хочет, чтобы вы знали об этом. Такие мужчины — редкость, и их немедленно изгоняют. Телесные посягательства вне танца — основной запрет в танго, гордящегося своим кодексом чести. Так или иначе, нижняя часть женского тела не соприкасается с мужской, хотя иногда легкое касание ногой или бедром его паховой зоны рождает вопросы.

Вот почему традиционные брюки свободного покроя во многих отношениях лучше всего. На самом деле вы не найдете настоящего тангеро в обтягивающих или идеально сидящих джинсах. Для женщин предпочтительны эластичные ткани, летящие юбки и мешковатые шаровары. Так что, извините за каламбур, защита от удара ниже пояса — свобода движений ниже пояса.)

Мы с Хамади болтаем у барной стойки. Он уехал из Алжира вскоре после того, как его брата, полицейского, убили в теракте.

— Меня спрашивают, вернусь ли я назад. Как сказал не помню кто, у моей страны печальное прошлое, катастрофическое настоящее, но, к счастью, нет будущего, — его смешок прозвучал своеобразным разрешением улыбнуться и мне. — Здесь люди ввязываются в «темные делишки», но я пытаюсь не вляпаться ни что вот такое. Я говорю одно: вернуться в Алжир — сложно. Корабли отправляются каждую ночь, но туда или на самолет мне не попасть — нет документов. Добраться домой я могу, только доехав до Гибралтара на автомобиле и поймав попутный грузовик.

— Твоей маме, должно быть, тяжело.

— О да, ее это убивает… а я нашел танго, которое люблю, и могу танцевать семь ночей в неделю при желании. Оно дает мне все что нужно. А там, кто знает: может, я однажды женюсь на француженке и стану уважаемым человеком!

— Здесь много красивых женщин, — мы оглядываем проходящих мимо узкобедрых дам на высоких каблуках.

— Они слишком худые, это расстраивает меня до глубины души. Привет, брат! — обращается мой собеседник к молодому арабу с нагеленными волосами и в щегольском черном костюме.

— Юсуф, еще один магрибский тангеро, — улыбается Хамади. Магрибский означает североафриканский.