Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Хорошие регуляторы исповедуют скептицизм, а инвесторы в массе своей – простые пути. Как только в поле зрения регуляторов попадает некто, сулящий безопасные высокодоходные инвестиции, прибыль по которым упорно растет, когда весь рынок падает, регуляторы хотят с ним судиться. А инвесторы хотят с ним пообедать. Они жаждут простого выхода из бесконечно сложных проблем, с которыми столкнулись после медленной кончины корпоративных пенсий и победного шествия пенсионных планов, которые каждый формирует самостоятельно. Эта тяга к чему-нибудь попроще способна, кажется, задушить любой скептицизм, прежде чем он успеет сказать свое слово.

Для регуляторов важнейшие качества инвестиций – прозрачность и ликвидность, и, по их убеждению, любой привлекательный инвестиционный план должен обладать обоими этими достоинствами. Инвесторов интересует исключительно надежность и доходность, и они упрямо, вопреки всякой логике, настаивают, что любой привлекательный инвестиционный план должен обладать обоими достоинствами. Они свято верят в то, что где-то на свете есть чародей, который обеспечит им абсолютно надежные инвестиции с годовым доходом минимум восемь процентов.

Регуляторы верят в примечания мелким шрифтом. Инвесторы вообще не читают мелкий шрифт – никогда.

Из-за этих «культурных различий» скандальная афера Мэдоффа почти у всех в Вашингтоне вызвала ошибочные вопросы: как поправить мир, в котором живут регуляторы? Как повысить эффективность регулирования, основываясь на том, что напечатано мелким шрифтом? А следовало бы задать другие вопросы: как поправить мир, в котором живут инвесторы? Какая система будет эффективно работать в мире, где никто не читает мелкий шрифт, где инвестирование – почти всегда прыжок наобум?

Урок Мэдоффа кристально ясен. Требование «полной открытости», в соответствии с которым уже больше семидесяти пяти лет составляются договоры для инвесторов с примечаниями мелким шрифтом, себя не оправдало – и не только потому, что Комиссия по ценным бумагам и биржам не сумела среагировать на полученные сигналы. Оно не оправдало себя, потому что не отражает критериев, которыми руководствуются нынешние инвесторы.

Причина катастрофических потерь многих жертв Мэдоффа коренится вовсе не в отсутствии «полной открытости». Причина в том, что инвесторы вовсе не интересовались, есть ли в договоре примечания мелким шрифтом, и уж подавно их не читали. Они пренебрегли фундаментальными принципами инвестирования: высокие доходы прямо связаны с высокими рисками: нельзя класть все яйца в одну корзину; не следует вкладываться в то, чего не понимаешь. Они забыли, что нельзя отдавать кому бы то ни было, просто потому, что ты этому человеку доверяешь, или потому, что ему доверяет кто-то, к кому ты прислушиваешься.

И все же миллионы людей именно так и поступают. Мы не читаем мелкий шрифт, чтобы решить, можно ли доверять человеку или фирме. Мы полагаемся на советы друзей, родных, сослуживцев, сыновей, отцов, состоятельных знакомых, мы полагаемся на свой жизненный опыт и свою интуицию. И при таком положении дел, как хорошо усвоил Берни Мэдофф, однажды завоеванное доверие надежно защищает афериста от всех тревожных сигналов. В конце концов, мошенник – тот же фокусник-иллюзионист, творящий чудеса на глазах у изумленной публики, которая хочет верить в волшебство и не замечает ловкости рук.

Сколько ни вводи правил, сколько ни пиши примечаний мелким шрифтом, это вряд ли остановит следующего Берни Мэдоффа. Что же остановит? Вот вам и новая игра на смекалку для будущих поколений – придумать такую регуляторную схему, которая оказалась бы эффективной не только на Марсе, но и на Венере. Возможно, кто-то предложит позаимствовать опыт из области медицины и продавать инвестиции строго по рецепту, согласно официально утвержденному перечню, гарантирующему их надежность. Регуляторы могут определить в качестве надежных ряд крупных, хорошо регулируемых категорий капиталовложений – взаимные фонды, аннуитеты (страхование ренты или пенсии), банковские депозитные сертификаты, ипотечные инвестиционные трасты – и с ястребиной зоркостью следить за этими категориями, чтобы ни один аферист не прошмыгнул. Инвесторы, конечно, будут вольны инвестировать во все остальное, но на свой страх и риск, по принципу caveat emptor: раз купил то, чего нет в списке надежных инвестиций, так не бегай к регуляторам, если нарвешься на жульничество.

А можно пойти и с другого конца – выдвинуть требование лицензировать частных инвесторов, обязать их сдать экзамен, как все сдают экзамен, чтобы получить водительские права. Пусть ответят экзаменатору, как распознать аферу, как выбрать лучшее помещение капитала из возможных вариантов ответа или как вычислить строителя пирамиды. Самостоятельно управлять пенсионным планом намного сложнее, чем автомобилем, и нам, пожалуй, стоило бы заставить инвесторов учиться и сдавать экзамен, чтобы они не пустили по ветру сбережения всей жизни.

А может быть, решение – в таких драконовских санкциях за малейшее жульничество, что Уолл-стрит будет рьяно надзирать сама за собой, немедленно донося о подозрительных лицах и защищая инвесторов от их же собственных низменных инстинктов. Штрафы – всего лишь деньги, а на Уолл-стрит денег больше, чем воды в туче. Серьезные наказания вроде потери свободы на ощутимый срок или серьезного сбоя в карьере могут оказаться действеннее новых, чуть более строгих правил, проводимых в жизнь чуть более многочисленными, но по-прежнему неопытными инспекторами.

Вопрос не в той или иной частной реформе, а в поиске целостных решений, которые были бы направлены на уязвимые места, четко выявленные аферой Мэдоффа, а не просто улучшали бы формулировки «примечаний мелким шрифтом». Без надлежащего обучения мы все ужасно переоцениваем свои способности обнаружить риски и распознать махинаторов на рынке. В этом состоит суровый урок дела Мэдоффа, с которым никто из нас не хочет согласиться. Мы все инвестируем на авось. Мы все считаем, что главное – доверие, оно и понятно: большинству из нас недостает ни времени, ни знаний, чтобы полагаться на что-либо, кроме доверия или информации. Если регуляторы и законодатели не осознáют этого, их подход к решению хронической проблемы рыночных афер так и останется политикой неэффективных полумер.

Пятнадцатого февраля 2011 года Берни Мэдофф дает второе интервью в тюрьме Батнер. Тот же кордон безопасности, тот же учтивый помощник начальника тюрьмы, та же комната для свиданий, темноватая, немного обшарпанная. Но человек, ожидающий нас, страшно изменился. Он худ, почти изможден. Слишком просторная роба цвета хаки немного помята, воротничок как-то странно заутюжен. Длинный конец плетеного ремня сложен вдвое, чтоб не болтался сбоку. В середине беседы он замечает, что пуговица на рубашке не застегнута, и суетливо застегивает ее. На смену его «фирменной» спокойной уверенности пришла нервозная опасливость.

Читать дальше