Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Мэдофф, как всегда, для семьи и персонала был «личным банком». Он давал взаймы Шейне, чтобы она вместе с его сыном Эндрю смогла вложиться в учреждаемую ими энергетическую компанию. Он ссужал деньги сыновьям и некоторым сотрудникам. Он согласился предоставить заем на 9 млн долларов своему безутешному брату и планировал для него особый подарок – весной 2008 года ему должны были доставить винтажный «астон-мартин» – автомобиль Джеймса Бонда из первых фильмов Бондианы.

А 20 октября 2007 года Мэдофф в порядке любезности Фрэнку Леви, сыну Нормана Леви, выступил на заседании Центра Филоктета, основанного при участии Леви в 2003 году. Заседание было посвящено теме «Будущее фондового рынка», и Мэдофф выступил превосходно. «Надо понимать, что Уолл-стрит – это постоянная борьба и дележка, – говорил он. – Одного наделяешь – другого обделяешь». И нельзя забывать, продолжал он, что в мире финансов все нацелены на прибыль, – факт, «который регуляторы, а также ученые теоретики порой упускают из виду. И тот, кто покупает акцию, убежден, что знает нечто, чего не знает тот, кто продает ему эту акцию».

Мэдофф доступным языком разъяснил слушателям, какие мощности высвободила на Уолл-стрит автоматизация. «Уолл-стрит – так чтобы вы понимали масштаб перемен – одна из немногих отраслей, где затраты на потребителя, если иметь в виду комиссионные, резко снизились. Но, с точки зрения самой отрасли, затраты на ведение бизнеса резко возросли. Как и стоимость регулирования».

Он рассмеялся и пожал плечами. «Так вот, никто не станет заниматься благотворительностью в пользу Уолл-стрит, – продолжал он. – Так что всякий раз, как я еду в Вашингтон на встречу с Комиссией и жалуюсь им то на зарегулированность отрасли, то на чрезмерную нагрузку на нее, они там начинают закатывать глаза, – ну, знаете, как дети, которым рассказывают о старых добрых временах».

Отвечая на вопрос, как же фирмы выживают, он сказал: «Сегодня большие деньги на Уолл-стрит делаются в основном на рисках. Фирмы, включая нас самих, загнаны в этот бизнес, потому что на комиссиях не заработаешь». Трейдинг для себя – «вот где делаются деньги».

Он обсудил и тему преступности на Уолл-стрит: «По большому счету в нынешней регулируемой среде нарушать правила практически невозможно. Но публика этого не понимает. Если вы читаете в газете о том, что кто-то нарушает правило, вы думаете: ну, они так делают всегда. Но скрыть нарушение невозможно, и тем более невозможно долго скрывать его».

Сегодня первый день последнего года великой аферы Берни Мэдоффа.

Составлены документы на необеспеченный заем в 9 млн долларов, предоставленный фирмой Питеру Мэдоффу, чьи «титулы» в фирме теперь таковы: исполнительный директор; начальник отдела корпоративного регулирования; начальник отдела опционного трейдинга; и (уже несколько лет) руководитель отдела внутреннего контроля бизнеса по управлению частными инвестициями, которым Берни занимается на семнадцатом этаже.

Хотя в фирме Мэдоффа титулам не придают большого значения: Берни, похоже, придумывает их на ходу. Главный титул Питера всегда был «брат Берни». И эту реальность отражает тот самый последний заем для финансирования инвестиций в недвижимость. Заем выдан на пять лет под 4,13 % годовых – при нынешней неуверенности, охватившей рынки кредита, это почти даром.

В такое время в большинстве крупных фирм на просьбу одного из управляющих предоставить ему инсайдерский кредит на 9 млн долларов под льготный процент последовал бы холодный и твердый отказ. Притом что на фондовом рынке дела, по-видимому, идут пока неплохо, кредитные рынки с конца лета все больше свертываются. Рынок недвижимости буксует. Риски, которыми пренебрегали всего год назад, начинают в представлении игроков принимать угрожающие размеры. А между тем штатные сотрудники фирмы Берни Мэдоффа без хлопот занимают деньги, когда им понадобится. Берни редко говорит «нет».

Но ссуда Питеру, как и все инсайдерские ссуды, выданные прежде, и те, что будут выданы в следующие месяцы, высасывают деньги, которые очень понадобятся Берни Мэдоффу, когда на Уолл-стрит обрушится небывалое цунами финансового кризиса.

Этим вечером фирма задает рождественскую вечеринку. В популярном ресторанчике Rosa Mexicano на Первой авеню в нескольких кварталах от офиса сотрудники потягивают «Маргариту» и мексиканское пиво. Фирма устроила здесь праздник впервые. В прошлом году гуляли в модном у молодежи ночном клубе Au Bar, с громкой музыкой и танцами. Нынешнее заведение лучше подходит для праздника в стиле уютных семейных посиделок.

Рут Мэдофф в восторге от перемены места. «Арендуй это кафе на следующий год, и немедленно», – обращается она к одному из сотрудников со счастливым смехом.

Словно вся семья собралась на праздник. Семейные связи не только у Мэдоффа: его работники трудятся рядом со своими отцами, кузенами, племянниками, зятьями и даже соседями. Некоторые из них, а особенно персонал семнадцатого этажа, приняты на работу сразу после средней школы и нигде больше не работали.

Пусть трейдеры посмеиваются над почти маниакальной одержимостью, с которой Мэдофф следит за чистотой и опрятностью их письменных столов, пусть закатывают глаза из-за его грубых шуточек, а все равно работать в его фирме – это класс. Мэдофф не только щедро выдает кредиты сотрудникам, он еще и управляет значительной частью накоплений родни и руководства фирмы – их отложенными компенсациями и пенсионными накоплениями. Всем известно – хотя Мэдофф отругивается или отмалчивается, когда разговор заходит на эту тему, – что огромные хедж-фонды и состоятельные частные лица неотступно добиваются того, чтобы заполучить Мэдоффа в управляющие своими деньгами. Сотрудники рады, что он блюдет и их интересы тоже.

Сегодня чуть нервозная атмосфера. Трейдеры Мэдоффа всегда по-свойски общались с другими трейдерами из разных серьезных контор с Уолл-стрит, но в последнее время, прячась за смешками, они прислушиваются к далеким раскатам приближающейся бури.

Наверное, они убаюкивают себя мыслями о том, что Берни Мэдофф попадал в бури и прежде, от потрясений рынка после терактов 2001 года и до давнего завала канцелярщины, едва не задушившего Уолл-стрит в конце 1960-х. Он все это пережил и уцелел.