Филип Норман - Мик Джаггер

Вместе с «Рок-н-ролльным цирком» на полку легла душераздирающая «Something Better», которая могла бы вывести из анабиоза музыкальную карьеру Марианны. Слава любовницы главного из «Стоунз» была так громка, что немногие теперь помнили ее певицей — и почти все забыли, что она и Мик начинали с музыкального сотрудничества над «As Tears Go By». Последний ее сингл «Is This What I Get for Loving You?» [237] «И это мне за то, что я тебя люблю?» (англ.) вышел в 1967 году — весьма уместное название, если учесть, как повлиял на нее суд над Миком. За то, что наставляла его в литературе, он вполне мог бы написать ей пару песен или поработать с ней в садовой студии, но ничего подобного так и не случилось. В отличие от Джона Леннона с Йоко, Мик не желал превращать любовницу в творческого партнера. Он был слишком занят, накручивая золотоносную динамо-машину под названием «Джаггер и Ричард».

А потом случилось так, что он придумал мелодию и почему-то не смог сочинить слова. Он, Марианна, Кит и Анита приехали в Рим, и, когда другой Проблесковый Близнец тоже ничего не родил, Марианна предложила помочь. В результате возникла «Sister Morphine» — обращенный к медсестре вопль пациента, которому отчаянно нужен болеутолитель: «Aw, come on, Sister Morphine, you better make up my bed / ‘Cause you know and I know in the morning I’ll be dead…» [238] Зд.: «Давай, сестра Морфин, мою постель убрать пора, / Мы обе знаем: не судьба дожить мне до утра» (англ.). Хотя степень участия Марианны с тех пор оспаривалась (тем самым человеком, который утверждает, будто «ни черта не помнит»), она с жаром уверяет, что стихи принадлежат ей и вдохновлены стихотворением «Люсидас» Джона Мильтона, но в неменьшей степени Китом. Кроулианская аллюзия «clean white sheets stained red», [239] Зд.: «Чистые простыни все в крови» (англ.). к примеру, отсылает к декабрьской поездке в Бразилию. В морском круизе у беременной Аниты началось кровотечение, и судовой врач прописал инъекцию морфина — Кит поражался, что Аните совершенно легально выпала такая удача.

Марианна взяла «Sister Morphine» себе, чтобы записать давно запоздавший сингл, и Мик согласился спродюсировать его в Лос-Анджелесе вместе с «Something Better». Он уже довольно прилично освоил акустическую гитару и сыграл в записи вместе с Раем Кудером на слайд-гитаре, Чарли Уоттсом на ударных, Биллом Уайменом на басу и Джеком Ницше на фортепиано. В феврале 1969 года «Sister Morphine» вышла в Великобритании оборотной стороной «Something Better», но спустя два дня «Декка» изъяла пластинку из продажи под предлогом того, что песня пропагандирует наркоманию. Мик доказывал главе «Декки» сэру Эдварду Льюису, что песня изображает кошмарные последствия наркомании, но Льюис (вероятно, еще помня, как его обозвали «блядским престарелым идиотом») отказался вмешиваться.

Стоит отметить, что Марианна, записывая эту агонию смертельной морфиновой аддикции, сама еще не пробовала другой опиат, более соблазнительный, быстродействующий и смертоносный героин. Разгоняя тучи, сгустившиеся над златовласой головкой, — тучи, что клубились еще страшнее теперь, когда она потеряла маленькую Коррину, — она мешала кокаин с колесами и алкоголем, в ответ на Миковы меры пресечения нарочно всем этим злоупотребляя. Позже она скажет, что если они вдвоем хотя бы напились вместе несколько раз — это помогло бы сломать стену, которая ныне их разделяла.

Согласно ее автобиографии, употреблять героин она решила осознанно — хотела взаправду опуститься так низко, как все полагали после «Редлендс» и «Sister Morphine»; то была яростная фига публике: мол, вы еще меня не знаете. Впервые она нюхала героин отнюдь не в каком-нибудь провонявшем благовониями обиталище рок-звезды, как в «Представлении», а под веселое звяканье бутылок в беркширском загородном пабе. В тот день они с Миком поехали глянуть, как продвигается работа над Старгроувз, и он понятия не имел, что она сделала. «Все прочие наркотики я пробовала в погоне за ощущениями, — позже напишет она. — Но этот принес остановку всех ощущений, абсолютное отсутствие боли». И, кроме того, употребляющих впервые героин не выводит из равновесия и не дезориентирует, — наоборот, он как будто дарит человеку состояние полной гармонии с собой и вселенной. Никакой другой приход не сравнится с этим первым, хотя обращенный всю жизнь потратит — буквально, — пытаясь его повторить.

И для продолжения эксперимента не требовалось спать с дилером «Испанцем» Тони Санчесом, ибо в таком же доме времен королевы Анны на другом конце Чейн-уок Кит и Анита давно уже углубились в исследования. Мик поначалу ничего не подозревал: героин — белый порошок, похож на кокаин и употребляется так же. «Ты не перебарщиваешь?» — временами кротко осведомлялся он, почти повторяя свою реплику из «Представления», обращенную к Аните: «Ты перебарщиваешь с этой дрянью, Фербер». Марианна отвечала, что просто балуется, и он ей верил.

Да у него и самого завелась новая привычка — в единственной сфере, где он не практиковал воздержание. В сентябре 1968 года в Великобритании отменили трехвековую театральную цензуру, и в Вест-Энде, пользуясь новообретенной свободой, открылся американский мюзикл «Волосы» — антивоенная пропаганда, употребление наркотиков, матерщина и обнаженка. Среди звезд этого «племенного романтического рок-мюзикла» была чернокожая американская актриса и певица с огромной «афро»; звали ее Марша Хант.

Марша родилась в Филадельфии, училась в университете Калифорнии, в Беркли, а в двадцать лет, в 1966 году, приехала в Лондон. Поначалу она пела блюзы примерно в тех же клубах, что давным-давно оставил Мик, — зачастую прямо по его стопам: сначала стала бэк-вокалисткой у Алексиса Корнера, затем пела в Bluesology , группе Длинного Джона Болдри, где на клавишных сидел Редж Дуайт, будущий Элтон Джон. Несколько месяцев она прожила с Джоном Майаллом, чья группа The Bluesbreakers воспитала нескольких гитарных виртуозов, в том числе Эрика Клэптона, и чью жену Памелу Мик впоследствии назначит подходящей подругой Марианне.

В те времена расхожий лозунг гласил: «Черное — значит прекрасное», и на обложках глянцевых журналов впервые замелькали чернокожие женщины. Марша — нежное личико, громадный курчавый нимб и сугубая серьезность — стала лондонским олицетворением этого лозунга и появилась на обложке журнала «Уик-энд телеграф» с вытатуированным на голой груди королевским гербом. Она ушла из труппы «Волос», подписала контракт с «Трек рекордз», в чьем стойле были также The Who и Джими Хендрикс, и закрутила роман с будущей звездой глэм-рока Марком Боланом.

Со времен платонического романа с Клео Силвестер Мик питал слабость к красивым молодым негритянкам. Вскоре после выхода «Уик-энд телеграф» с Маршей ей позвонили из конторы «Стоунз» и предложили поучаствовать в рекламной фотосъемке для их следующего сингла «Honky Tonk Women» — ей предстояло позировать в «драной одежде» вместе с остальными музыкантами. Марша отказалась — объяснила, что не хотела бы выглядеть так, будто «ее только что отымели „Роллинг Стоунз“ в полном составе». Затем Мик позвонил ей сам, а спустя несколько дней без предупреждения заявился в ее квартиру в Блумсбери. Когда она в изумлении попятилась от двери, он ухмыльнулся, наставил на нее палец и сказал: «Пиф-паф!» Марша не была поклонницей «Стоунз», а Мика в сравнении с эльфическим Марком Боланом считала «некрасивым, даже непривлекательным». По ее воспоминаниям, покорила ее «застенчивость и неловкость». Остаток ночи они проболтали о блюзовых клубах и общих знакомых. Чем больше Мик расслаблялся, отметила она, тем больше смягчался и прояснялся его невнятный кокни.