Филип Норман - Мик Джаггер

До той поры Джо и Ева Джаггер предпочитали в его лондонскую жизнь не вмешиваться. Но теперь у старшего сына завелась контора в двух шагах от Королевской академии, торгового центра «Бёрлингтон» и «Фортнум и Мейсон», и светская Ева ликовала. Она и мать Кита Дорис, две провинциальные дамочки в твиде, завели привычку еженедельно приезжать из Дартфорда на Мэддокс-стрит — прошвырнуться по магазинам, пообедать в ресторане «Фонтан» в «Фортнуме». Ева по-прежнему на полставке работала косметологом, привозила с собой кремы и губные помады и продавала их секретаршам. «Она приезжала, показывала нам новинки, учила ухаживать за кожей, — вспоминает Ширли Арнольд. — Мик пришел в ярость, когда узнал, и мигом это прекратил».

Даже когда появилась Джо Бергман, самые деликатные поручения Мика выполняла Ширли — купить его матери подарки на день рождения и Рождество (обычно трикотаж из «Белого дома» на Бонд-стрит) или тактично намекнуть Киту, что пора бы исправить передние зубы (больше никто бы не решился об этом заикнуться). Однажды Ширли получила сигнал бедствия от Криса, брата Мика, который с другими хиппи отправился в Непал и застрял в Катманду без пенса в кармане. «Мик прочел телеграмму, поразмыслил и сказал: „Пошли ему пятьдесят фунтов“».

Ширли вспоминает, что, невзирая на верховную власть в конторе, он никогда не изображал босса. «Я однажды сказала Мику, что, мол, я на него работаю. А он мне: „Ты не работаешь на меня. Ты работаешь со мной“» Он бывал сумрачен, капризен, обидчив и переменчив, но Ширли понимала, что, в отличие от Кита — в противоположность Киту, — «у него нет темной стороны».

Все сознавали, какова первейшая задача «Стоунз» в 1968 году. Они должны выпустить альбом, который выведет их из электронного тупика, куда они забрели с «Their Satanic Majesties Request». Даже Мик признал, что попытка продюсировать себя самостоятельно провалилась и успех во многом зависит от того, насколько профессионален будет человек за звукорежиссерским пультом. Они выбрали не очередную амбициозную звезду с устремлениями, второго Эндрю Олдэма, а Джимми Миллера, молодого ньюйоркца, который успешно продюсировал синглы для The Spencer Davis Group , но был молод и готов смириться с тем, что ему предстоит играть сугубо техническую роль. Теперь, когда все остальные группы обзавелись вокалистом без инструмента, Мик в садовой комнате на Чейн-уок начал учиться играть на гитаре — помогал ему признанный маэстро британского рока Эрик Клэптон.

Они вернулись от «Сатанинских величеств» к корням не долгой и извилистой альбомной дорогой, а единым сингловым прыжком. По воспоминаниям Кита, идея родилась в «Редлендс»: они с Миком засиделись допоздна, перепились или обкурились, до постелей не доползли и уснули на соседних диванах. Спозаранку они проснулись, услышав, как по тропинке ковыляет Китов садовник Джек Дайер. «Это кто?» — пробубнил Мик. «Да Джек… Прыгун Джек», — пробубнил в ответ Кит.

Еще один компонент предоставил Билл Уаймен, упрямый рядовой творец, — на репетиции для нового альбома ему опять пришлось ждать остальных. Коротая время, он подобрал вступительный рифф на органе — как в «Satisfaction», но жестче и глуше. Приехал Мик, послушал, и рифф так ему понравился, что он написал под него весь текст.

«Jumpin’ Jack Flash» стал не просто идеальным противоядием от хипповой невнятицы «Their Satanic Majesties Request». Здесь Мик наконец набрел на решение своей проблемы — затыка автора песен, который не желает раскрывать душу в стихах. Он создал персонажа, которого мог сыграть, абсолютно не похожего ни на него, ни на еще какого представителя человечества, — и, однако, персонаж этот идеально совпадал с имиджем исполнителя: та же маниакальная энергия, та же сексуальная двусмысленность, та же холодная насмешка. Песня началась с садовника Кита и басового риффа Билла, но в основном выросла из фольклорного Джека-прыгуна, призрачного великана с «дьявольской физиономией и глазами что огненные шары», который умел перепрыгивать целые дома. Актер для этой роли был подобран идеально: еще говорили, что этот призрак «разговаривал что твой джентльмен», носил трико белой кожи и обладал талантом доводить юных девушек до припадков.

Песня — в чистом виде пантомима, Мик то воет, излагая абсурдно апокалиптическую историю своей жизни («Ah was bawn in a crawss-fire hurr’cayne…» [190] Зд.: «Я родился под перекрестным ураганом» (искаж. англ.). ), то впадает в умиленный пафос («But it’s a-a-awl right now, in fact it’s a gas…» [191] Зд.: «Но щас вроде ничё — щас даже кайф…» (искаж. англ.) ). Поскольку ему вечно было недосуг начисто записывать тексты песен, Ширли Арнольд сняла текст с пластинки. «Когда мне дали „Jumpin’ Jack Flash“, как раз его мама в очередной раз приехала, — вспоминает она. — Помню, записываю „I was raised by a toothless, bearded hag“ [192] Зд.: «Меня взрастила бородатая беззубая карга» (англ.). и думаю: „Надеюсь, миссис Джаггер не увидит“».

И все это было пропитано угрожающей страстью, которая переплюнула даже «Satisfaction», — голый бас, переходящий в полнозвучное злобное вступление под Миков вопль: «Watchit!»; [193] Зд.: «Шухер!» (англ.) нелепый конец света а-ля король Лир в куплетах прерывается жестяным дискантом кантри-гитары в припеве. В цветном видеоклипе лица у музыкантов выкрашены золотом и серебром, и смахивают все на статуи из какой-то древнеегипетской пирамиды, а перед ними выделывается Джек — ухмыляющиеся губы, черная подводка для глаз. Поклонники и критики вздохнули с облегчением. «Стоунз» не просто вернулись во времена до «Сатанинских величеств» — они стали еще диче, еще злее и, хотя сама песня, вообще-то, не про секс, еще похабнее.

К 22 июня они попали на 1-ю строчку британских чартов, а спустя несколько недель — на 3-ю строчку в Америке. Вот теперь все стало «ничё».

После «Мира в действии» Мика пытались превратить в голос поколения. Британские политические партии шестидесятых мечтали хоть как-нибудь зацепить молодежь, развеять апатию и цинизм, которые только и вызывали у нее политики. Особенно одержимо этой задачей было правительство лейбориста Гарольда Уилсона — оно пришло к власти на обещании молодого динамизма, но за фасадом Свингующих Шестидесятых его терзали беды промышленности и финансовые кризисы, которые в 1967 году привели к обесцениванию фунта. С хитроумием, которое едва ли переплюнули последователи, новые лейбористы, тридцать лет спустя, правительство Уилсона сочиняло какой-нибудь надежный способ привлечь молодежь под свои знамена. В 1968 году начались неофициальные попытки выяснить, не захочет ли Мик баллотироваться в парламент.

Посредником выступал Том Драйберг, депутат от Баркинга, бывший председатель партии лейбористов — и, по случайному совпадению, крестный отец первой любви Мика, Клео Силвестер. Для Драйберга, однако, то был не просто политический вопрос. Он был известным гомосексуалом агрессивного свойства, его не раз арестовывали за приставания или совокупления в общественных туалетах, но влиятельные друзья в правительстве и на Флит-стрит неизменно спасали его от позора.