Салли Смит - Королева

По словам Фрейда, Елизавета II поглядывала на мольберт (104) во время сеансов, но оценок не делала. Сэр Хью Робертс, директор королевского художественного собрания, выразил официальное мнение двора, назвав портрет “выдающейся работой” (105). Еще красноречивее прокомментировала результат Дженнифер Скотт, помощник хранителя живописной части коллекции, которая написала, что портрет “выглядит земным, настоящим, будто Фрейд снял слой за слоем всю монаршую позолоту и нарисовал скрытого под ней человека” (106).

Рождество в Сандрингеме выдалось в этом году неспокойным. Маргарет, которой уже исполнился семьдесят один, перенесла в начале 2001-го еще два инсульта, оставшись в результате частично парализованной, прикованной к постели и слепой. Во время короткого появления 12 декабря в Кенсингтонском дворце на столетнем юбилее своей тети принцессы Алисы, вдовствующей герцогини Глостерской, Маргарет была в темных очках, с опухшим от стероидных препаратов лицом. Анна Гленконнер, давняя подруга Маргарет и соседка по Норфолку, приехав в Сандрингем, подсказала поставить в комнате принцессы телевизор и плитку, чтобы сиделка могла поджарить яичницу. “Отличная мысль!” (107) – одобрила королева. Чарльз заботился о тетушке больше всех, по очереди с Анной Гленконнер читая ей вслух. К тому времени она уже почти утратила речь и “состояние ее было плачевным” (108), по словам Гленконнер.

Несгибаемая королева-мать, четыре месяца назад отметившая сто первый день рождения, тоже потихоньку сдавала. Под Рождество она слегла с респираторной инфекцией, которая заперла ее в четырех стенах сандрингемских покоев. В начале февраля Маргарет переправили обратно в Кенсингтонский дворец, а королева-мать осталась выздоравливать в Норфолке. Когда принцессу везли на кресле-каталке к машине, Елизавета-старшая “по семейной традиции помахала ей вслед белым платком” (109).

День восшествия на престол, 6 февраля, обычно отмечался королевой в домашнем кругу. Однако по случаю пятидесятилетнего юбилея (110) она не только появилась на публике, но и выразила благодарность в современном ключе – через Интернет, на официальном сайте, посвященном юбилею. Этот день в Сандрингеме она начала с ранней утренней прогулки верхом, затем отправилась на машине в соседний Кингс-Линн, открывать онкологическое отделение при больнице королевы Елизаветы, где побеседовала с больными и совершила экскурсию по зданию. Отчасти этот визит был данью памяти отца, боровшегося с раком легких.

Два дня спустя у Маргарет случился еще один инсульт. Ближе к ночи, диагностировав проблемы с сердечной деятельностью, ее срочно перевезли в больницу короля Эдуарда VII. В половине седьмого утра в субботу 9 февраля принцесса скончалась на руках у дочери и сына, сидевших у больничной койки. Королева была в Виндзоре, принц Филипп остался в Сандрингеме на охотничий уик-энд. Чарльз немедленно приехал в Норфолк утешать бабушку. Та, со свойственной ей верой в лучшее, сказала, что смерть наверняка “послужила дочери милосердным избавлением от мук” (111).

Похороны Маргарет состоялись в пятницу 15 февраля, в три часа дня в часовне Святого Георгия – через пятьдесят лет после погребения там же ее отца, короля Георга VI. Принцессе полагалась “королевская торжественная церемония”, однако она сама, желая “обойтись без лишней суеты” (112), попросила “частную церемонию”, по определению более камерную. Кроме того, в отличие от других королевских особ, она предпочла кремацию, завещав поместить свой прах рядом с останками отца в склепе часовни.

Принцесса сама отобрала заранее отрывки из Библии и музыку для службы, демонстрируя не только “прочную и убежденную” (113), как выразился ее большой друг Джордж Кэри, приверженность Англиканской церкви, но и любовь к балету. Четыреста пятьдесят скорбящих вошли в часовню под мелодии из “Лебединого озера” в органном исполнении. Среди собравшихся было тридцать семь членов королевской семьи, а также друзья из шоу-бизнеса – в частности, актрисы Джуди Денч и Фелисити Кендал. Присутствовали и Родди Ллуэллин с Тони Сноудоном.

Двумя днями ранее королева-мать упала в Сандрингеме и порезала руку. Однако от присутствия на похоронах дочери она не отказалась, и накануне ее доставили в Виндзор вертолетом. В часовню ее привезли на кресле-каталке вслед за королевой и усадили подле гроба, накрытого личным королевским штандартом Маргарет и убранного белыми розами и розовыми тюльпанами.

После службы восемь королевских шотландских стрелков в брюках из шотландки и темных мундирах вынесли гроб под вечернюю зорю и побудку в исполнении фанфар. Волынщик сыграл “Отчаянную борьбу птицы” (“The Desperate Struggle of the Bird”), отразив в похоронной песне пережитые принцессой страдания. Королева-мать ненадолго поднялась, когда проносили гроб Маргарет, и в целом держалась стойко. Елизавета II украдкой вытирала слезы, глядя, как гроб водружают на катафалк. “Такой печальной я не видел ее никогда” (114), – утверждает Рейнальдо Эррера, близкий друг Маргарет.

Когда родные собрались в замке у Елизаветы II на поминальный чай, она уже взяла себя в руки (115), мысленно сосредоточившись на предстоящем через три дня вылете на Ямайку. Королева отправлялась в приуроченное к Золотому юбилею двухнедельное турне по странам Содружества, охватывающее также Новую Зеландию и Австралию.

“Она выехала точно по графику, – сообщает дворцовый служащий. – Вы бы ни за что не заподозрили, что она переживает утрату. Она выполняла свои обязанности, улыбалась, смеялась, участвовала во всем. Может быть, в узком кругу она позволяла себе погоревать, но мы ничего не видели” (116). Ямайцы оказали самый теплый прием женщине, которую на местном диалекте называли “миссис королева” (117) и “леди королева”.

Почти месяц спустя королева приехала в Виндзор на пасхальные выходные. Королева-мать заметно сдала, однако на предыдущей неделе еще пребывала в достаточно ясном уме (121), чтобы обзвонить друзей и родных с разными распоряжениями – то есть, по сути, последней волей. Утром 30 марта 2002 года (122) – в Пасхальное воскресенье – королева, отправившись на привычную конную прогулку, получила от лечащих врачей матери сообщение, что приближается конец. Когда Елизавета II в одежде для верховой езды вошла к ней в комнату, королева-мать сидела в кресле у камина, закутанная в халат. Они обменялись несколькими словами наедине (123), и больше Елизавета-старшая ничего не говорила. Вскоре после она закрыла глаза и потеряла сознание. Каноник Джон Оувендон, капеллан королевской часовни Всех Святых из Большого Виндзорского парка, держал ее за руку и молился.