Салли Смит - Королева

Поначалу Блэр относился к еженедельным аудиенциям у королевы достаточно небрежно и даже позволял себе пародировать ее перед знакомыми: “Все, Блэр, хватит этой белиберды насчет народной принцессы, у народа есть королева” (52). Однако со временем он проникся к ней уважением за проницательность, как утверждает глава кабинета Блэра, Джонатан Пауэлл, и “за умение правильно оценивать людей и обстановку” (53). Блэр осознал, что королева “постоянно держит руку на пульсе страны – хотя народ об этом вряд ли подозревает” (54). “Она умеет увидеть подоплеку происходящего, – говорит Блэр. – Не просто факты, что, где, когда и как случилось, а крошечные механизмы события” (55).

Как и для его предшественников, зал аудиенций превратился для Блэра в святая святых. “Он загружал себя по полной, встречи шли сплошной чередой, – рассказывает его советник. – И, только садясь в машину со своим личным секретарем, чтобы ехать к королеве, он расслаблялся. Впереди ждала спокойная беседа, возможность поговорить, о чем будет угодно ее величеству” (56). Он ценил, что она никогда “не ходит вокруг да около, высказывается по существу” (57). Как Блэр писал позже, “с королевой нельзя быть на короткой ноге. Даже если она слегка сократит дистанцию, не вздумай ответить тем же, иначе получишь предостерегающий взгляд”.

Шери Блэр тоже потеплела в своем отношении к королевской семье, хотя вначале не обошлось без колкостей в адрес принцессы Маргарет и принцессы Анны, которым, как выразилась Анна, “воспитание не позволяло” называть жену премьера просто Шери. “Я без ума от принца Филиппа, – говорит Шери. – Он, как и я, интересуется Интернетом”. Шери вполне вольготно чувствовала себя на барбекю в Балморале, в отличие от супруга, который сперва очень стеснялся, когда “вокруг тебя хлопочет привычный с детства символ страны”. Больше всего Шери поразило (58) во время приезда, как Елизавета II возилась с их двухлетним сыном Лео, терпеливо уча его бросать собакам печенье и ничуть не сердясь, когда он раскидал по комнате целую горсть.

В марте 2000 года, на фоне растущей неопределенности австралийско-британских отношений, королева отправилась с тринадцатым по счету визитом в Австралию. В ноябре предшествующего года состоялся исторический референдум, на котором решалось будущее монархии. С перевесом в 54% против 45% австралийцы проголосовали за подданство британской королеве, несмотря на отмеченное опросами усиление республиканских настроений. По мнению многих обозревателей, отказ народа от республики был продиктован лишь тем, что в этом случае президента выбирал бы парламент, а не двенадцать миллионов избирателей, то есть референдум отразил скорее недоверие политикам, чем симпатии суверену.

Когда Елизавета II пришла навестить Мартина Чартериса в больнице через месяц после голосования, “первое, о чем они заговорили, – станет ли Австралия республикой” (61), – вспоминает Гай Чартерис. Королева смотрела на ситуацию философски: когда-нибудь Австралия действительно откажется от подданства британскому суверену. В речи, произнесенной 20 марта 2000 года в сиднейском Оперном театре, она призналась, что “считала себя своей в этой суровой, но открытой и предприимчивой стране” (62), с тех пор как “ступила на ее землю” в феврале 1954 года. Однако “будущее монархии в Австралии зависит лишь от вас, от австралийского народа, и только вы вправе решать его – демократическим, конституционным путем”, – продолжила королева. Она поклялась, что ее “глубокое уважение и любовь к Австралии” останутся неизменными, “как бы ни сложилась дальнейшая судьба страны”.

Самочувствие сестры и матери по-прежнему внушало Елизавете II тревогу, особенно во время двухнедельной отлучки в далекую Австралию. “Она постоянно волновалась, как там мама, не упадет ли она снова, сокрушалась, что никак не заживает прооперированное бедро” (63), – вспоминает кузина королевы Памела Хикс.

В преддверии отмечаемого в августе столетия королевы-матери Елизавета II устроила целую череду незабываемых торжеств. Первым стал грандиозный бал в парадных покоях Виндзорского замка в среду 21 июня, посвященный также семидесятилетию принцессы Маргарет, пятидесятилетию принцессы Анны и сорокалетию принца Эндрю. Список из восьми с лишним сотен гостей (64) включал европейских королей, королев, принцев и принцесс, ведущих представителей британской аристократии, международных знаменитостей, а также управляющих королевскими резиденциями и конных тренеров. Позвали также няньку королевских детей Мейбл Андерсон, Родди Ллуэллина с женой, капитана Марка Филлипса с новой супругой, герцогиню Йоркскую Сару и Камиллу Паркер-Боулз с мужем. В четырех разных комнатах поставили бары с напитками, в палате Ватерлоо сменяли друг друга три танцевальных оркестра, а в Королевском аудиенц-зале громыхало диско.

Четырьмя годами ранее в прессе поднялся недовольный ропот (65), когда выяснилось, что королева-мать превысила кредит в банке “Coutts” на четыре миллиона фунтов. Критики ругали ее величество за потакание расточительности матери и сомневались в целесообразности выплат шестисот сорока трех тысяч фунтов (66), положенных ей по цивильному листу. Однако против полуторачасовых торжеств 19 июля на Конногвардейском плацу в честь столетнего юбилея королевы-матери не возражал никто, поэтому все прошло на ура: тысячи актеров в театрализованном шествии (67), оркестр Королевской филармонии, военные, хоры, музыканты, быки, овцы, куры, лошади, сотня голубей и авиашоу с участием старинных аэропланов ВВС. Несколькими днями ранее состоялась служба в соборе Святого Павла и были получены поздравления от палаты лордов и палаты общин.

Тем же летом началась подготовка к Золотому юбилею царствования самой Елизаветы II – то есть пятидесятилетия ее пребывания на троне, до которого оставалось еще два года. Эта задача легла на плечи Робина Джанврина, сменившего Роберта Феллоуза на посту личного секретаря в 1999 году. Сын вице-адмирала, Джанврин с отличием окончил Оксфорд, а затем, до поступления в дворцовый штат в 1987-м, служил офицером флота и дипломатом. Воочию наблюдая трудности, которые переживала монархия в эти годы, он стал первым модернизатором среди верховных советников ее величества.