Салли Смит - Королева

Сноудоны все больше отдалялись друг от друга, особенно после того, как Маргарет стала уезжать на виллу на карибском острове Мюстик, подаренную ее другом Колином Теннантом (впоследствии лордом Гленконнером). Несмотря на почти ежедневные разговоры с сестрой и матерью, Маргарет не распространялась о неладах в семейной жизни. Как однажды выразилась королева-мать в разговоре с одной из доверенных знакомых Маргарет: “Моя дочь не так воспитана, чтобы обсуждать со мной своего мужа!” (35) И Елизавета II, и королева-мать находились в плену обаяния и артистизма Тони. В их компании он всегда вел себя безупречно. “Он прикидывался перед ними, – утверждает Анна Гленконнер. – Королева явно не подозревала об истинной натуре Тони. Королева такие вещи не обсуждает. Она выше сплетен” (36).

Тем не менее Елизавета II видела, что сестра иногда пытается бунтовать – грубит матери, вымещая злость, или нарушает протокол (37), отказываясь на банкете повернуться одновременно с королевой к другому соседу по столу и вынуждая ее величество смотреть в затылок сидящему рядом. Она знала, что Маргарет выпивает. Когда ее кузине Памеле Хикс пришлось отменить вечер из-за проблем мужа с алкоголем, королева сказала: “Понимаю. Я это уже проходила с Маргарет” (38). Однако, по своему обыкновению, Елизавета II избегала прямых стычек с принцессой. “Как там Маргарет, не буянит? – спрашивала она у подруги сестры перед ланчем в Ройял-Лодже. – Стоит мне рискнуть выйти на террасу?” (39)

В 1973 году Маргарет увлеклась Родди Ллуэллином, незлобивым и симпатичным садоводом-любителем младше ее почти на восемнадцать лет. Эта связь вывела из себя Тони и огорчила королеву, особенно когда Маргарет начала оставаться у Родди в его богемной аристократической коммуне в Уилтшире. К ноябрю 1975 года Сноудоны дошли до точки. Тони отправил королеве письмо, сообщая, что “обстановка невыносима для всех участников событий” (40) и что им с женой необходимо расстаться. Королева ответила несколько недель спустя, называя письмо Тони “сокрушительным ударом” (41), как свидетельствует биограф Сноудона Анна де Курси. “Она признавалась, что видела, насколько плохи их дела, и понимает, как тягостна сложившаяся ситуация для них обоих”. Королева просила только подождать до Рождества и по итогам обсуждения во дворце посоветовала объявить о расставании в пасхальные каникулы, когда дети будут дома. Во дворце предполагали объявить лишь о “разъезде” Сноудонов (42), заверив, что “официальной процедуры развода не последует”.

Все дворцовые предположения пошли прахом в конце февраля 1976 года, когда фотокорреспондент желтой газеты запечатлел Маргарет и Родди в купальных костюмах за столом виллы на Мюстике. “News of the World” Руперта Мердока немедленно растиражировала скандальный снимок принцессы и “сладкого мальчика”, дав Тони повод немедленно выехать из дворца. Несмотря на наличие собственной пассии, Люси Линдси-Хогг, Тони выглядел теперь пострадавшей стороной. Он слил вести о предстоящем разводе газете “Daily Express”, которая опубликовала их 17 марта, за два дня до планируемого дворцом извещения. Из-за скандала почти незамеченным остался даже уход Гарольда Вильсона, который как раз надеялся назначенной на 19 марта отставкой отвлечь внимание от назревающей катастрофы.

Всегда бывший на короткой ноге с прессой, Сноудон провел 17 марта собственную пресс-конференцию, в которой желал жене счастья, просил понимания у детей и пел дифирамбы королевской семье. Этот ловкий ход окончательно выставил Маргарет виновницей разрыва, себялюбивой капризной принцессой. “Елизавета II и королева-мать не принимали сторону Тони во время этого скандала, – говорит одна из родственниц королевы, – однако и врагом его не считали. Они знали, что с их дочерью и сестрой бывает невозможно ужиться” (43). Сноудон сохранил расположение королевы и ее матери, не сказав ни одного дурного слова ни о Маргарет, ни об остальных членах королевской семьи.

21 апреля 1976 года королева отпраздновала пятидесятилетие. Выглядела она по-прежнему на зависть молодо – благодаря хорошим генам, здоровому образу жизни и ненавязчивому уходу за собой. “Она не жарится на солнце и не губит кожу на охоте под ветром и дождем” (44), – свидетельствует одна из ее близких подруг. За каштановыми волосами, в которых уже начали появляться седые пряди, ухаживал постоянный парикмахер Чарльз Мартин (45). Наклоняясь вперед, а не назад, как в обычных парикмахерских, королева клала подбородок на край раковины с душевой насадкой, и ее голову мыли яично-лимонным шампунем. У Мартина уходило около полутора часов на создание неизменной укладки, пока ее величество просматривала стопку писем, изредка поглядывая на свое отражение в зеркале. Для лица выбирались средства марки “Cyclax” (46) – в частности, увлажняющее “Розовое молоко” и очищающее “Молоко с медом”. На макияж времени почти не тратилось – только чуть-чуть пудры и ярко-красная помада, которую лучше видно на публике.

В июне 1976-го, принимая с государственным визитом президента Франции Валери Жискара д’Эстена, Елизавета II мастерски организовала публичную демонстрацию поддержки сверхзвукового самолета “конкорд” (47). Этот совместный англо-французский проект французы считали перспективным – несмотря на пугающие затраты, и Жискара д’Эстена тревожили слухи о падении интереса со стороны британцев. Перед торжественным банкетом в Букингемском дворце королева проинструктировала Мартина Чартериса разразиться в нарушение протокола громкими аплодисментами, когда она упомянет в своей речи самолет. Чартерис захлопал, как и договаривались, и его примеру (как высокопоставленного личного секретаря ее величества) тут же последовали другие британские гости. На пресс-конференции на следующий день французский президент заявил, что “неожиданная овация” развеяла все сомнения относительно интереса британцев к проекту. Николас Хендерсон, опытный дипломат, наблюдавший своими глазами, как разыгрывалась эта схема, засвидетельствовал, что “ее величество отлично разбирается в механизмах направляемой демократии” (48).