Николай Прокудин - Гусарские страсти эпохи застоя

Эпилог.

- Врешь! В вертушке ты не горел! - возразил Большеногин.

- Ну, чуть приврал. Не горел, но вертолет дымил, когда я из него выпрыгнул! - не согласился Ромашкин. - И в пропасть один раз едва не десантировали.

- А, по-моему, ты все это придумал. Красиво обосновал в экспедиции на войну. Глупость по молодости, безвыходные обстоятельства с гибелью друга, преследование со стороны аборигенов! - Кирпич говорил и, перечисляя факты, забил пальцы на ладони. - Еще расскажи, что Педженская банда тебя до сей поры разыскивает...

- Что-то я и города такого не слышал, - поддержал приятеля Большеногин. - Где он, в какой области? Или переименовали в Туркменбаши?

- Не переименован, но я чуть названия изменил. А что, красивая история, не правда ли? И романтичная, и дух захватывает!

- Есть малость. Было б не интересно, давно заткнули бы тебе рот, и рассказывали бы сальные анекдоты, - улыбнулся, свернув очками, Котиков.

- Между прочим, из-за того, что много слушали, мы мало пили! воскликнул десантник Димка.

- А это дело мы сейчас поправим! - восторженно произнес разведчик Смирновский. - Давайте выпьем за наше боевое братство! За то, что мы есть, и за то, чтоб не теряться в море людском!

Водка булькнула большой порцией в горле у Никиты, и он едва не поперхнулся. Своей щедрой рукой Смирновский разлил в рюмки всю бутылку за один прием. Ромашкин быстро зажевал маринованным огурчиком алкоголь, ухватил кусок ветчины, шмат сала, плеснул апельсинового сока и не успел запить, как Дабиша достал из портфеля очередной литр.

- Э-э! Такими темпами мы не попадем в Питер! - воскликнул Никита.

- Я пас! - Большеногин накрыл ладонью свой стакан. - Мне завтра еще со зверями работать, я не могу на них дышать алкоголем, не поймут! Обидятся!

Коллектив с удивлением посмотрел на Серегу, и приятели недоуменно пожали плечами.

- Ты что в зоопарке работаешь? - хмыкнул Дабиша. - Охранником?

- Нет, нет в зоопарке, - обидчивым голосом сказал Серж.

- Он, видимо, конюх или наездник, смотрите, какие ноги стали кривые, рассмеялся Кирпич.

- Сам ты конюх! - Большеногин треснул кулаком по ребрам Вовке. - Сейчас от водки аллергия начнется, а я работаю в воде. Насморк замучает и дышать станет тяжело, мне нырять, знаете, сколько приходится за день!

- Я догадался! Он ныряльщик за жемчугом! - осенило Никиту.

- А причем тут звери? - не согласился Котиков. - Сережка, признавайся, чем занимаешься!

- Он жемчуг псине кидает, а она его на берегу подбирает! - продолжал подначивать друга Ромашкин.

- Ни за что не догадаетесь, как бы вы голову не ломали! Я работаю руководителем программы в дельфинарии!

- Ого! - поразился Кирпич.

- Бедняга! Как тебя, сухопутную крысу, в воду занесло? - искренне удивился Ромашкин. - Ты же пехота!

- Наливаем, пьем еще по одной, за встречу в следующем году! Дельфину не наливать, - смилостивился Кирпич.

Никита с превеликим трудом справился с содержанием стопки и закашлял.

- Чахотка, совсем пить не умеешь! Это тебе не Токайское вино! Это русский напиток! - усмехнулся Котиков. - Никита, что-то тебя совсем развезло! Тебе куда ехать-то? В какой город? А то получится, как во всем известной комедии...

- И-и-и-к! - громко икнул Ромашкин. - Я уже никуда не поеду! Дабиша, а ты едешь?

- И я не еду! Останемся, будем шалить! - с усмешкой произнес Вадик.

- Нет, братцы! - категорически возразил Большеногин. - Москвичи могут продолжать пить, а нам нужно попасть на вокзал. Причем желательно миновать отделение милиции. Не хочется ночевать в КПЗ. Они ведь не посмотрят, что мы ветераны войны, побьют дубинками, переломают ребра и скажут, что так и было. В отделении даже героев Советского Союза избивают ночами. Случается. Помнишь, в Питере, на Невском, случай был...

- Я инвалид, Без ноги! Меня не посмеют тронуть! - уверенно воскликнул Димка-художник. - Я голубой десантный берет одену, тельник на груди порву и протезом всех отметелю!

- Успокойся! Тебе, художнику, пальцы сломают! Как кисти и карандаши держать будешь? - Кирпич обнял за плечи Диму и решительно заявил. - Братцы, мы вас проводим на вокзал и посадим в поезд.

- Правильно, видите нас на Московский вокзал, нам уже пора домой. Скоро поезд! Ту-ту-у-у-у! - Дабиша смешно зашевелил руками, изображая колесные пары старого паровоза.

- Чудак, на какой Московский вокзал? - улыбаясь, поинтересовался Котиков. Полковник казался самым трезвым, так как был самым массивным, и на его центнер водки не хватило для необходимой кондиции. - Мы уже в Москве. Это у вас в Питере Московский, а у нас Ленинградский. На Ленинградский нам идти! Допиваем, поедаем, облегчаемся в куст сирени и в путь!

Московские друзья помогли купить билеты, довели питерцев до поезда, посадили в вагон, помахали ручками отходящему составу. Николаевский экспресс двинулся плавно, без рывков, едва слышно... Замечательный поезд! Кирпич порывался присоединиться к отъезжающим, но Котиков и Смирновский уверенно и надежно сжимали руки Володьки, и не допустили его отрыва от коллектива.

Когда за окном перрон промелькнул краем платформы, и стало видно только бесконечное мелькание огней большого ночного города, приятели, раздевшись, улеглись на мягкие постели.

- Уф! Хорошо то как! Вот это погуляли! Вот это встреча! - воскликнул Большеногин.

- Не пропадал бы десять лет, так постоянно встречался б с друзьями, сердито заметил Никита Ромашкин.

- Ладно, не сердись, сейчас расскажу, где меня носило эти годы! примирительным тоном произнес Сергей.

Димка и Вадим уже храпели, а Серж все говорил и говорил. И его история была даже интереснее, чем довоенные приключения Никиты...

... Но это уже другая история. Совсем другая книга, дорогой читатель!

Новая, следующая книга...