Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна

— Сильверстоуном управляют не бизнесмены, а аристократы, — жаловался он, проклиная их неспособность построить нормальную трассу. — Если автодром не будет соответствовать предъявляемым требованиям, его просто исключат из календаря.

Первое пятилетнее соглашение о проведении Гран-при Великобритании в Сильверстоуне было подписано в мае 1986 года, и с тех самых пор шли непрерывные дискуссии, не стоит ли окончательно перебраться на реконструированный автодром в Доннингтоне или в Брандс-Хэтч. В 1999 году спор разгорелся с новой силой. Двадцатитрёхлетняя Никола Фулстон унаследовала автодром в Брандс-Хэтч и рассчитывала купить и закрыть Сильверстоун, после чего перенести гонку на свою модернизированную трассу. Не найдя понимания в СБА, она пришла к Экклстоуну. Тот давно привык к таким играм, но если уж игрушкой на этот раз оказался Сильверстоун, то нужно было добиться максимально выгодных условий, тем более что Джеки Стюарт возражал против плана Фулстон.

Экклстоун согласился с 2002 года проводить Гран-при Великобритании в Брандс-Хэтч, а не в Сильверстоуне за 10 миллионов долларов сразу и ещё по 10 миллионов каждый год с ежегодной же прибавкой в 5%. Фулстон не желала тратить 60 миллионов на реконструкцию автодрома и нашла покупателя.

Спортивно-маркетинговая группа «Октагон» находилась в Нью-Йорке, а её глава сэр Франк Лоу был горячим поклонником «Формулы-1». Компания «Фулстон» стоила 13,2 миллиона долларов и ежегодно приносила ещё 9 миллионов, однако с учётом возможности заполучить Гран-при она потребовала 192 миллиона долларов. Хотя на компании «Фулстон» висело много ненужных контрактов, Лоу готов был принять её предложение при условии, что будет получено разрешение на реконструкцию автодрома, а Экклстоун поддержит переезд Гран-при.

Ещё до того, как Экклстоун поставил свою подпись, к нему приехали председатель СБА сэр Томми Сопвич и директор автодрома в Сильверстоуне Денис Рохан. Оба просили не перевозить гонку в Брандс-Хэтч. Экклстоун ответил:

— Гран-при останется в Сильверстоуне, но на тех же финансовых условиях: 10 миллионов плюс 5% ежегодно.

— Но ведь это вдвое больше, чем мы платим сейчас! — возмутился Рохан.

— Таковы мои условия.

— Слишком дорого, — заявили оба.

14 мая 1999 года Экклстоун подписал с «Фулстон» контракт, по которому гонка с июля 2002 года переезжала в Брандс-Хэтч. «От этого предложения невозможно было отказаться», — объяснил он.

Гоночная аристократия пришла в бешенство. Власти графства Кент дали разрешение на реконструкцию, и в начале декабря 1999 года Лоу приобрёл Брандс-Хэтч за 120 миллионов фунтов, что обеспечило Фулстон 50 миллионов прибыли.

Сказали своё слово и силы природы. Гран-при Великобритании всегда проводился в июле, в 2000 же году Экклстоун перенёс его на 23 апреля. Дождь, разумеется, лил не переставая. Стали прибывать машины, и автодром мигом превратился в сплошное болото. Тысячи зрителей бродили по колено в жидкой грязи, их автомобили увязли и не могли тронуться с места. Эта неудача лишь подчеркнула справедливость критических слов Экклстоуна в адрес СБА.

— Он намеренно поставил нас в дурацкое положение, — жаловался один из представителей Союза.

Через пять недель довольный Экклстоун улетел в солнечный Монако.

Томас Хаффа закатил вечеринку на своей яхте, пришвартованной возле паддока, и пригласил Экклстоуна со Славицей. Настроение у немца было приподнятое. Его акции, сообщил Хаффа, скоро подорожают вдвое (на той неделе курс составлял сто двадцать евро) и он вот-вот затмит самого Диснея. В стремлении Хаффы взобраться на вершину мировой индустрии развлечений Экклстоуну виделось что-то трогательное. «Милый парень, любит покрасоваться», — отметил он про себя.

Глядя на петляющую по набережной трассу, Хаффа признался:

— У меня лучшие места.

Дела у немца явно шли хорошо. Экклстоун с улыбкой подумал: «Он просто хочет пройтись со мной по пит-лейн. Всё нормально».

Пауэрс что-то заподозрил и быстро продал свой пакет акций EM.TV, что принесло, по его собственному признанию, всего 100% прибыли вместо запланированных 300%. Ланфере поверил обещаниям Хаффы и решил ещё повременить.

Ждать пришлось недолго. Почти сразу после гонки Хаффу обвинили в фальсификации бухгалтерской отчётности, и акции рухнули. Началось расследование, однако наказания ему удалось избежать. Акции Ланфере, стоившие 325 миллионов долларов, упали в цене до 6 миллионов. Всего год назад «Морган Гренфелл прайват эквити» объявили «компанией года в области прямых инвестиций» — а теперь её постиг полный крах. Ланфере лишился работы. Экклстоун был удивлён трагедией Хаффы и её последствиями. Он не слишком разбирался в тонкостях финансовых рынков и не мог предвидеть, что банкротство Хаффы даст командам повод для недовольства продажей доли, а заодно как-то повлияет на его право распоряжаться «Формулой-1».

Внезапно объявился нежданный спаситель, и опасения команд обрели под собой почву.

Лео Кирш давно стремился завладеть «Формулой-1». Кирша, как и многих, влекли деньги, шик и новые перспективы для его телесети. Он выкупил акции EM.TV за 550 миллионов долларов и одним махом заполучил половину «Формулы-1». Деннис и Монтеземоло были в бешенстве. Обоим не нравилось, что Экклстоун вообще затеял продажу акций, не посоветовавшись с ними. Если недовольство Денниса вполне можно было предвидеть, то Монтеземоло оказался в стане противников Экклстоуна, лишь познакомившись с Хаффой в Маранелло.

— Он разве что машину купить смог бы — но уж никак не «Формулу-1»! — вспоминал этот поворотный момент сам Монтеземоло. — Этого немца невозможно воспринимать всерьёз. Смех, да и только.

Однако когда акции попали к Киршу, стало уже не до смеха — он собирался полностью перевести «Формулу-1» с бесплатного телевидения на свои цифровые каналы. Даже Экклстоун заволновался, что этот молчаливый полуслепой отшельник, который не говорит по-английски, возьмёт и правда резко сократит телеаудиторию гонок. Такое вряд ли понравится спонсорам.

Познакомившись с Дитером Ханом, которому Кирш поручил заниматься проектом, он заволновался ещё сильнее. Один из адвокатов Экклстоуна заметил: «Хан шёл к цели как паровой каток, а Берни не подпускал его к этой цели и держал подальше от своего бизнеса».

Он решил позлить немца и сказал:

— Тебе нужно поговорить с командами. Организуй встречу.

Хан стал звонить владельцам команд со словами:

— Я купил половину «Формулы-1» и теперь хочу рассказать вам о своих планах.

— Перезвоните через полгода, — отвечали все как один, что ужасно веселило Экклстоуна.

Тогда Хан решил привлечь к управлению проектом своего брата Вольфганга.