Начало гражданской войны.

31 июля. На политической бирже с «гродековскими» и «хорватовскими» без перемен. Разговоры об интервенции продолжаются, не приводя ни к чему реальному; впрочем, реально то, что каждый день увеличивает развал России и дает отсрочку большевикам для упрочения своего положения и уничтожения инакомыслящих.

Семенов под давлением большевиков отбыл на станцию Хайлар. Вот когда бы всероссийскому правителю по текущей безработице показать свою решительность и ликвидировать раз навсегда остатки атаманщины, гибельного влияния которой на восстановление государственности могут не понимать только идиоты и не видеть только уклончиво слепые или заинтересованные сами в этой мерзости.

1 августа. В гродековской кухмистерской продолжается создание должностей для приятелей, родственников, длинноязычных политиканов и пролаз; появились уже многочисленные краевые инспектора. Избранные, устроившиеся и жаждущие образуют восхищенный хор неумолкающих псалмопевцев, день и ночь до хрипоты возносящих хвалу «создавшему вся».

Для честных людей картина весьма отвратная и по своему внутреннему значению безнадежно грустная, ибо сожрать эта клика может, что угодно, но восстановить, конечно, может только самый гнусные стороны старого, ну, а этот номер теперь не пройдет.

2 августа. Газеты Приморья все время журчали об отрезвлении народных масс, познавших всю сладость большевистского управления. Сегодня владивостокские газеты сообщают, что на только что состоявшихся выборах в городскую думу большевики получили большинство — 54 голоса из 91. Оправдываются тем, что большевикам помогла очень скверная в день выборов погода, так как буржуазия предпочла остаться дома в то время, когда рабочие слободки шли на выборы почти поголовно. Как это характерно для поведения наших еще мало битых революцией буржуев; только-что свергнута красная власть, нужно всем взяться за то, чтобы выдвинуть лучшие силы и с ними начать строить новую жизнь, но… идет сильный дождик, господа буржуи боятся промочить свои нежные ножки и отдают смертельным врагам чрезвычайно важный общественный, политический и даже международного значения пост — самоуправление городом Владивостоком. Сколько же еще красных встрясок надо этой слякоти, чтобы она очнулась и поняла, что так дальше нельзя!

Российские правители и их приспешники носятся взад и вперед между Харбином и Градековым и только на экстренных поездах; иначе как с extra господа министры гродековского тупика и генералы несуществующих российских войск не ездят; в этом ведь специфическая сладость власти и реальное проявление своего провиденциального назначения. То, что все это обращает в смятку все движение по дороге, жрет жалкие запасы топлива и отбирает с графика локомотивы, никто из вновь вылупленных министров не думает, — их мозги и сердца от таких несоответственных высоте их положения мыслей надежно застрахованы. Ну, что такое правильность движения пассажирских поездов или нормальный экспорт на Эгершельд сравнительно с тем, что какому-нибудь сановнику нужно проехать в Харбин или Гродеково по делу, не стоящему скорлупы от выеденного яйца! Достаточно повелеть.

Обыватели — из фрондирующих — не без ехидства подчеркивают факт весьма широкого пользования казенными автомобилями законными Юнонами разных Юпитеров местного Олимпа; указывают, что стоимость автоверсты перевалила уже за 15 рублей золотом, и что болтание этих Юнон по лавкам харбинской пристани имеет очень мало отношения к делу спасения России.

3 августа. От ожиданий и неудовлетворенного до сих пор аппетита температура у местных реакционеров поднялась; некоторые впали в берсекерский раж и вызывают тени Ренненкампфа и Меллер-Закомельского; напрасно они тревожат эти тени, так как у Семенова и Калмыкова уже воспитаны такие чемпионы по карательной части, перед которыми оба старые усмирителя являются белогубыми щенками.

4 августа. «Правительство» начинает приручать местную оппозиционную печать (приемы по этой части всегда одни и те же). Сотрудник газеты «Новости Жизни» некий Клиорин, очень злое перо, здорово пробирал Хорвата; тогда его пригласили в Гродеково, милостиво с ним беседовали, после чего он вернулся и написал очень благосклонную для гродековской комбинации статью. Злые языки называют даже, во сколько обошлась гродековской кассе вся эта поездка.

6 августа. Хорватский Харбин ликует, так как официально объявлено, что 4 августа временный правитель и правительство прибыли во Владивосток.

Вечером официально сообщено о высадке во Владивостоке английского десанта, и опубликована японская декларация по поводу посылки войск в Сибирь; декларация очень туманная, что вполне естественно, так как японцам надо сохранить для будущего шансы толковать ее так, как будет для них выгоднее.

7 августа. Все чающие движения воды бросились во Владивосток, чтобы не опоздать при раздаче теплых мест.

8 августа. Разговаривал с приехавшим с линии офицером, который рассказывал, что ежедневно мимо станции, на которой он служит, проносятся экстренные поезда; проходящие на восток эшелоны разных организаций невероятно безобразничают, никого не слушают, задерживают отправку поездов и на малейшее возражение угрожают поркой.

Один из начальников старших штабов, которого я спросил, зачем они так раздувают формирование высоких штабов и учреждений старших, для дела ненужных, должностей, ответил (он очень прям и откровенен): «сие нужно для флага и для получения содержания: надо же как-нибудь кормиться».

10 августа. Правительство перебралось во Владивосток без своей армии, которая осталась стоять на разъездах около станции Гродеково; при попытке этой «армии» продвинуться к Никольску у ней произошло столкновение с чехами, и есть убитые; виновником считают нетрезвое состояние начальника штаба российских войск генерала Хрещатицкого, который, как говорят, отрешен Хорватом от должности.

Идет такая нелепая неразбериха, что многие разумные люди, даже очень реакционно настроенные, начинают кукситься и терять надежду на улучшение.

Прибывшие из Владивостока говорят, что правительство сидит где-то на Эгершельде на запасных путях в самом нелепом положении, так как во Владивостоке имеется своя автономная власть в лице земской управы, объявившей себя единственно законным наследником всех исчезнувших правительств.

11 августа. Слухи о столкновении с чехами подтверждаются; говорят, что Хрещатицкий в разгаре кутежа приказал весьма решительному ротмистру Враштелю оттеснить чехо-словаков, закрывавших путь для движения на Никольск; при этом часть русских солдат отряда Враштеля отказались итти против чехов, за что их тут же нещадно выпороли; выпороть, конечно, следовало тех, кто отдавал такое приказание.