Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

В Сибири всё ещё устраиваюсь, но и помаленьку начинаю работать. Осенью надеюсь начать свой роман. О войне. Годы летят, а всё кажется, что главная книга всё ещё не написана, что она впереди. Много времени уходит в никуда, впустую, заедает суета.

Желаю Вам здоровья и разрешения ваших серьёзных проблем и вопросов. Ваш В. Астафьев

4 октября 1981 г.

(В.Я.Курбатову)

Дорогой Валентин!

Мы с Марьей Семёновной поездили. С группой, возглавляемой Сергеем Павловичем Залыгиным, ездили в Петрозаводск, Мурманск поднимать литературу до неслыханных высот, а главным образом пообщаться меж собой и с хорошими людьми. Был Валя Распутин, два Вити — Лихоносов и Потанин. Белов был, Личутин, Володя Гусев и ещё много кого и чего.

После литературных дел из Мурманска полетели в Вологду, повидались с ребятами и внучатами. Они, в общем-то, ничего, хотя до полного благополучия и далеко. Андрейка сошёл с квартиры тестя. Он, тесть, старый большевик, а потому бесстыдник, эгоист и демагог, остаётся один в трёхкомнатной квартире, а целая семья живёт временно, как на вокзале, в чужом углу, и уже заболел мальчик. Мы приехали, а Таня (невестка) с внуком в больнице, и её родимый папа ни разу к ним не наведался. Расстроюсь, говорит, только, для здоровья вредно. Ирина и Витя в порядке. Марья Семёновна помаленьку оклемалась, но, конечно, не до конца, старые хвори дают себя знать — болит нога, грозятся операцией, а какая ей ещё операция при её годах и изношенном в лоскутья сердце?

Я собрал, доделал и сдал в местное издательство книгу «Затесей» [вышла в Красноярском книжном издательстве в 1982 г. — Сост.] . Сто с лишним штук разбил на шесть тетрадей. Книга получилась дерзкая, так что не знаю, что с ней будет. Приближаюсь к концу и со «Зрячим посохом», но работаю всё ещё; урывками и потому за роман не берусь.

Был на книжной ярмарке, но не столько на ней, сколько смотрел и слушал. На ярмарке всего много, а у меня суставы ног сильно заболели, видимо, отложения солей, и ходить я более версты не могу, вот и смотрел на «Мосфильме» «Звездопад», «Агонию», «Прощание с Матёрой». Картины одна лучше другой, но какова будет их экранная судьба — неведомо. Последняя вообще, наверное, ляжет на полку, а картина-то составила бы честь не только нашему, но и мировому киноискусству в лучших его качествах.

Побывал в гостях у Михаила Александровича Ульянова, хорошо покалякали. Был в театре на Малой Бронной. В общем, повидался со всеми почти, с кем хотелось повидаться. Теперь бы и работать, но задурела погода. Прямо вологодская слякоть за мной повсюду тащится. Вот сегодня минус девять, а днями обещают тепло и всё развезёт, да и в Австрию меня хотят сослать с делегацией, и какая уж тут работа, когда Моцарт и Штраус в голове музицируют лично для меня. Это в ноябре, а до ноября поделаю кое-что, хоть доделаю, глядишь. В Голландии вышла «Царь-рыба», и ещё она во многих местах выйдет. А в Голландии, поскольку они на воде живут и любят камбалу, так книга моя про рыбу, говорят, бестселлером стала. Но всё это дела посторонние, пора бы за роман вплотную приниматься, а то уж становится неловко даром хлеб есть. Да и скоро шестьдесят — тоже возраст ничего, можно и не успеть главную работу сделать.

В Овсянке, как приехал, ещё не был — гололёд страшенный, ездить страшно, сегодня явится сестра, скажет, чего там и как. Мы ведь умчались, даже огород не убравши.

Читал ли ты «Лето на водах» Титова? Ты ведь много читаешь, но мог и пропустить. Это повесть о Лермонтове, изданная «Лениздатом». Давно я с таким наслаждением ничего не читал. Правда там большая и в нас прорастающая всеми корнями. Я так всегда и полагал, что трагедия Лермонтова гораздо проще и оттого страшнее, чем говорили нам в школе. Эта трагедия прежде всего русского человека и русского поэта, столь же гениального, сколь и бесшабашно-безалаберного.

Такая жалость и такая тоска, и боль, и светлая печаль, и сожаление о себе самом и ещё об ком-то...

Ну ладно, закругляюсь. Здоровы все будьте. Тёплой зимы и хоть немного деньжонок. Завтра я поеду в издательство, попробую шепнуть намёк насчёт твоего авансу. Обнимаю. Виктор Петрович

21 ноября 1981

(адресат не установлен)

Уважаёмый Владимир Исакович!

Инсценировка очень плоха [инсценировка повести «Кража». — Сост.] . Есть такое презираемое и осмеянное нашими юмористами понятие: «специфика сцены». Но сколько её ни осмеивай, она есть и заставляет с собою считаться. Я посмотрел текст и понял, что человек, писавший инсценировку, совсем не знает театра и его сцены.

Вы что ж, все три действия будете крутить круг, орудовать светом, строить и перестраивать, чтоб показать деяние то и дело меняющихся мест действия? Или прибегнете к так называемой условности? Но условность на провинциальной сцене даже в очень хороших руках, умелых и ловких, даже в хорошем исполнении почти всегда выглядит карикатурно, пошло, смотреть лихое областное действо, излаженное под «столицу», — неловко, досадно.

И ещё: что Вы будете делать с длиннющими монологами? Сейчас даже в столице нет актёров, может быть, кроме Ульянова и Папанова (но они не придут к Вам играть!), которые могли б более-менее, хоть на мало-мальски профессиональном уровне произнести монолог. Я работал в московском театре — ставили мою пьесу, и не одну, и говорю Вам, вполне основываясь на фактах.

Мой Вам, инсценировщик, совет: не гоняться за всем содержанием повести (необъятное не объять), оставить основную линию, сконцентрировать действие в детдоме, быть может, одну-две сцены оставить (в комнате Ступинского, в милиции — и всё), разумеется, при переносе прозы на сцену надо её по существу переписывать, привносить что-то из области драматургии. Я на этом не настаиваю, а то такого понапишут!..

Читали ль вы мою пьесу «Прости меня»? За основу её и в основу её взята повесть «Звездопад». Что там от повести осталось? Инсценировка нуждается не только в переосмыслении произведения, но и обогащении прежде всего драматическим действием, единством материала, сжатого, спрессованного, собранного в кулак.

Все мысли автора «Кражи», его внутренние монологи, переданные персонажам, надо вернуть автору, сделать «голос за сценой» или выпустить его на сцену иль того, кто будет читать, то есть мыслить за него. Получается это тоже почти всегда неудачно, плохо, но всё же лучше, чем когда выходит артист с уровнем районной самодеятельности и начинает бубнить чего-то неразборчивое 10—12 минут — и в зале не только зрители, но и мухи мрут!..

Где Вы видели спектакль в трёх действиях? Когда? С двух-то действий публика уходит, соскучившись по телевизору и домашнему уюту. А тут — три!

Мы в Красноярске сделали инсценировку по «Не убий» (это мой сценарий, по нему был сделан фильм — «Дважды рождённый») совсем без перерыва, в одном действии. Это публика ещё выдерживает.