Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

6 февраля 1982 г.

(Ф.Р.Штильмарку)

Дорогой Феликс! Это хорошо, что летом ты поедешь в низовья Енисея. У меня в устье Подкаменной Тунгуски живёт преданнейший школьный друг Вася Баяндин (работает в экспедиции) и стоном стонет, зовёт к себе. Я, наверное, соберусь летом. Однако когда поедешь не минуй меня, здесь, в Овсянке ли, найди. Надо кое о чём потолковать, и жена моя на Столбах не была. Хорошо бы снова рано утром, до нашествия орды, побывать там, среди дивной и удивительной тайги. Я ведь теперь тоскую по Столбам и по ручью тому светлому, из которого пили. Они-то, лес и камни, не виноваты, что мы такие мудаки, и две дамочки не поделили «любви к природе» меж собою [здесь подразумева ется конфликт двух сотрудниц за поведника. — Сост.] . Они, леса, умнее нас и величавей, если дерево падает и срывает с другого дерева кору, обламывает ветви, отряхивает хвою, оно, дерево, лишь простонет, согнётся и начинает восстанавливаться. Нам бы такое мудрое терпение на работе, не навязанное, а естественное, от жизни идущее...

Феликс! Я ведь посылал вам «Посох памяти» — изданную книгу в «Современнике», в библиотеке «О времени и о себе», послал в ответ на «Тайгу» Неужели пропала?! Осенью в Ленинграде пропало разом семь бандеролей с четвёртым томом собрания сочинений. Бандитизм! Неуязвимый!

А может, ты имеешь в виду книжку «Древнее, вечное», изданную «Советской Россией» в библиотеке «Писатель и время»? Это маленький такой сборничек. В любом случае напиши, и я уж отправлю тогда ценной бандеролью Что делать? Обезоруженный стоишь, а тебе карманы выворачивают и ещё лыбятся при этом!

Жду весны! Летал в Австрию. На обратном пути, уже в Красноярске, простудился и вот только что принимаюсь работать.

В декабре начерно написал новую небольшую повесть. Обнимаю. Виктор Петрович

15 февраля 1982 г.

(В.Юровских)

Дорогой Васенька!

Поздравляю тебя и твою семью с новосельем! Пусть вам хорошо живётся и работается в хорошем жилье. Современные умники и древние мудрецы утверждают, что жизнь человека делится На две половины — до получения квартиры и после получения таковой...

Это вот я чё думаю — ходишь, ходишь с удочкой и всё мечтаешь поймать самую большую рыбу, и вот возьми да и поймай! А дале чё? Бросишь рыбачить, да?!

Я вот в январе был в Австрии и посмотрел на сытый, даже пресыщенный всем народишко: харчами, удовольствиями, политикой, зрелищами. И какой не интересный, ничего путнего не создающий, ничего волнительного не желающий народишко получился, как сказал наш один умный парень, работающий в Австрии: «Румяные импотенты». И правда, импотенты не только по той части, но и духовные.

Все ценное, что у них есть, и всё не ихнее, всё из прошлого или куплено за деньги за морем — вот тебе и противоречие, да ещё какое!

Может, наши мудрые руководители правильно делают, что держат народ впроголодь? Во всём: в харчах, в правде, в жилье, в нравственности, в удовольствиях. Ведь накорми-ка наших до отвала, оне же спать улягутся, да ещё и с чужими бабами.

Ждём весны, Вася. Зима очень длинная — началась 1 октября. Надоело! А клубники и здесь полно. Мы в прошлом годе с Марьей Семёновной натаскали аж две корзины, до се варенье хлебаем. Сейчас Марья Семёновна укатила в Вологду, некому с младшим внуком водиться. А я пробую работать, да не очень-то дают. Летом, Вася, готовься приехать к нам, вместе с художником, надо вам здесь побывать. Срок я потом назначу, ибо много собираюсь ездить. Надо Родину познавать.

Обнимаю, Виктор

14 марта 1982 г.

(В.Юровских)

Дорогой Вася!

Писания твои очень далеки от литературы, говорить тут совершенно не о чем, разве что о слабой культуре читателя. Писать — это от бога и ещё от многих и многих причин зависит, а читать? Уж где-где как не в глуши начинаешь читать много, разборчиво, в усладу сердца, заменяя чтением и театры, и выставки, наполняя душу соками культуры. Нет, сплошь и рядом культура чтения у нас унылая, нищая, а отсюда и сама культура, духовное состояние человека примитивны.

Ну вот, неужели ты до сих пор не читал «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина, изданную миллионным тиражом, переведённую во всём мире? А если читал, как решился писать (неразборчиво). Ведь он у Распутина написан и как написан! Там дерево — символ, дерево, которое крепит корнями родной остров ко всей земле, дерево-якорь и символ всей жизни, а у тебя — трухлявое дерево, которое мешает расти другому лесу и траве. И всего-то?

Материалом владеешь хорошим. Что можно было бы сделать из похода по тундре к рыбным озёрам двух человеков? Захватывающую новеллу можно было бы сделать, а получилось унылое повествование о том, как два мудака погибают, потому что рот открыли и не умеют себя охранить от напастей.

Я ведь говорил тебе — на кой хер они те сдались, эти партийные? Почитал бы лучше что-нибудь путное в это время, вон их, книг-то, сколько мудрых, так нет, будешь ведь писать про революционную эпоху, про классовое расслоение и мудрую политику местного руководства во главе с Ван Ванычем Мудаковым. И никому это не нужно и неинтересно кроме самого дряхлого Ван Ваныча.

Сердись не сердись — сам напросился на чтение рукописи. Виктор

28 марта 1982 г.

(В.Я.Курбатову)

Дорогой Валентин!

Я кое-как добрался снова до повести, делаю второй заход. С декабря не мог приняться за неё, чувствую, остывает, и, бросив всё и вся, эгоистично посвятил себя своей работе. Не скажу, что повесть ладится, плохо с композицией, не получаются бабы, а если они не получаются, остальное мало имеет значения — они главнее всех и всего. Это я ещё раз осознал. Хотел написать рассказ, а вывезло на повесть, сперва на маленькую, теперь на среднюю. Все рыхло, длинно, местами маловыразительно — нельзя профессионалу так долго бездельничать или заниматься полуделом, копыта отрастают, как у стоялого коня, надо их обрезать и заново коваться, а кому охота в станок лезть? Вот потому и не пишу никому, всё ж перерывы в работе, сплошь и рядом, то приболею, то мероприятия разные. Вот на три дня летал в Новосибирск на юбилей «Сибирских огней» и три дня долой, а числа 7-10 апреля собираемся на недельку в Москву и потом на всё лето в деревню, где и ждём тебя в начале июня, но не позднее, лучше даже в конце мая, ибо я ныне собираюсь поездить по краю и дома буду мало.

Мария Семёновна слетала в Вологду, болели внуки — и тот, и другой, выручала детей. Кто их потом будет выручать? И думать об этом тяжеловато, а уже часто думается.

Ну, вот коротенько всё. «Затеси» книгой ушли в набор. Что с ними будет, одному всевышнему ведомо.

Поклон домашним от меня и М. С. Я обнимаю тебя. Виктор Петрович

17 июня 1982 г.

(В. Кондратьеву)

Дорогой Вячеслав! Ну вот, в кои-то веки читал, не торопясь, хорошую книгу. Наконец читал твоего «Сашку», или, точнее сказать, «Ржевский роман». Очень хорошую, честную и горькую книгу собрал. Она читается и воспринимается как роман, и что в ней лучше, что хуже, я судить не берусь — книга едина, критики пусть ищут, что критиковать, это их работа.