Сергей Кремлев - Мифы о 1945 годе

До первого испытания первой советской атомной бомбы РДС-1 было ещё четыре года, во что тогда на Западе, к слову, никто не верил, однозначно удлиняя этот срок на несколько лет.

«Миролюбивая» Америка производила первые прикидки первых планов атомных бомбардировок СССР. А английский профессор размышлял – можно ли платить опасностью краха цивилизации за возможность «преградить путь Сталину»?

Собственно – путь куда? Сталин что – рвался к Ла-Маншу и Дюнкерку? Или это Сталин окружал Америку своими военными базами, как это делали янки по отношению к нам?

Нет, уже в 1945 году ярко проявилось нежелание Запада тут же, сразу же после появления апокалиптичной разрушительной силы, отказаться от войны на практике. Например – путём всеобщего и контролируемого разоружения.

Если Запад желал мира, так и предложил бы его – в наиболее гарантированной форме мира без оружия!

Если «агрессивным» был Сталин, а Запад был миролюбив, то почему Запад не пожелал поставить Сталина в ситуацию «момента истины» и предложить ему полное поэтапное разоружение?

Уже в 1945 году, после капитуляции Японии.

Пошёл ли бы на это СССР?

Думаю, да, если бы отказ Запада от войны был искренним и реальным, а не иезуитским и фарисейским.

Хотя не в том даже суть – согласился бы на подобный вариант мирового устройства Сталин или нет?

Суть в том, что монополистически ядерный – в 1945 году – Запад не то что не предложил полного разоружения безъядерной пока России в виде официальных государственных идей, но оказался не в состоянии выдвинуть подобные предложения хотя бы в виде неких публицистических тезисов, разработанных политическими мыслителями Запада.

Отдельные здравые голоса тонули в хоре осуждения. Все – и Черчилль первый – возносили хвалу Бомбе, как гарантии против Сталина.

И никто на Западе не сказал: «Отныне война невозможна. Давайте предложим Сталину – пусть он не разрабатывает свою Бомбу, а пойдёт вместе с нами к миру без оружия. А в подтверждение наших мирных намерений давайте вернём за океан войска США, давайте начнём одностороннее частичное разоружение. Ведь у нас уже есть абсолютное оружие, а у Сталина его нет. Если Сталин проявит реальную агрессивность, то мы с чистой совестью применим это оружие против Сталина, как применили бы его против Гитлера, как применили его против милитаристской Японии. А если Сталин воспримет идею надёжного мира, то через десяток лет такой мир станет реальностью».

Однако ничего подобного на Западе – даже в виде идей университетских профессоров – сказано не было. Потому что перманентно агрессивным и не желающим отказаться если не от войны, так от военных прибылей, был сам Запад.

И только он.

Запад устроил народам уже две мировые войны, обернувшиеся для элиты Запада усилением богатства, влияния, мощи и – не забудем – в конечном счёте сплотившие национальные элиты различных стран Запада в единую космополитическую элиту, главной заботой которой стало сохранение её неправедных и незаслуженных привилегий.

Поэтому 1945 год, став первым годом мира, одновременно стал и годом начала подготовки Запада к новой войне.

Войне, всё так же – против России.

Что оставалось России, кроме как максимально ускорить свои собственные атомные работы?

ДА, К ОСЕНИ1945 года ядерная политика США превратилась в циничную авантюру. И передержки в такой жёсткой оценке нет.

Задумаемся, какая ядерная политика была бы для США рациональной? Очевидно, та, которая обеспечивала бы безопасность, во-первых, непосредственно территории США, а во-вторых, территории их союзников.

При таком подходе наличие, совершенствование и разумное наращивание ядерного арсенала США можно было бы расценивать как логичное решение – коль уж США не предлагали миру масштабного разоружения.

Однако Соединённые Штаты начали сразу же наращивать потенциал первого уничтожающего («внезапного обезоруживающего» и т. п.) удара по СССР.

Сегодня это хорошо известно.

Немотивированно агрессивная линия была характерна для «ядерной» политики США и позже, причём она остаётся такой же агрессивной и подлой по отношению к России по сей день.

Тогда же всё разворачивалось так.

В августе 1945 года отгремели первые и последние боевые ядерные взрывы, а с 11 сентября по 2 октября 1945 года в Лондоне прошла первая сессия Совета министров иностранных дел (СМИД) – органа, куда входили министры СССР, США, Великобритании, Франции и Китая.

Военный министр США Стимсон позднее вспоминал, что после его разговора накануне Лондонской сессии СМИД с государственным секретарем Бирнсом сложилось впечатление: Бирнс ожидает, что «бомба, положенная в его карман, будет, так сказать, отличным решением проблемы». Однако СССР оказался «несговорчивым» (определение Бирнса). И руками гоминьдановского Китая Бирнс сессию сорвал.

С 16 по 26 декабря всё того же 1945 года в Москве проходило Совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Кроме прочего, на Совещании было решено внести на I сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций (ГА ООН) предложение об учреждении комиссии «для рассмотрения проблем, возникших в связи с открытием атомной энергии и других связанных с этим вопросов».

И вот тут мне придётся выйти за временны́е рамки 1945 года в следующий – 1946 год. 24 января 1946 года на I сессии ГА ООН в Лондоне Комиссия по атомной энергии была создана. Она работала над проектами конвенций о запрещении атомного оружия и о создании системы контроля за использованием атомной энергии исключительно в мирных целях.

Однако 14 июня 1946 года на первом же заседании Комиссии по атомной энергии ООН представитель США Бернард Барух внёс в Комиссию план, вошедший в историю под его именем. Сутью плана было создание международного контрольного органа, неподотчётного Совету Безопасности ООН, зато имевшего широчайшие полномочия по контролю и инспекциям.

План Баруха был не то чтобы очень уж хитрым. Но подлым и нахальным он был.

Ещё бы!

Все ядерные объекты всех стран-участниц (реально это были, конечно, США и СССР) должны были быть переданы под «международный контроль» с правом доступа на национальную территорию, с нахождением на этой территории штата представителей-инспекторов и т. п.

Запрещение же атомного оружия планом Баруха не предусматривалось.

План Баруха в России с самого начала расценили как попытку закрепления атомной монополии США путём американского контроля над советскими атомными работами. И такая оценка была единственно состоятельной.