Тамара Катаева - Анти-Ахматова

Описание снабжено, естественно, прелестной фотографией.

В стране Советов платили платьями, маленькими изящными шляпками… и даже заборами.

Записи в дневнике К. И. Чуковского о встрече в Переделкине с Фединым. После публикации книги «Новое о Маяковском» с письмами к Лиле Брик.

<���…> вынесено постановление о вредности этой книги и занесен удар над Зильбернштейном. Человек создал великолепную серию монументальных книг — образцовых книг по литературоведению, отдал этой работе 30 лет — и все это забыто, на все это наплевать, его оскорбляют, бьют, топчут за один ошибочный шаг. «Неужели вы подпишете?» «Что же остается мне делать?!» Бедный Федин. Вчера ему покрасили забор зеленой краской — неужели ради этого забора, ради звания академика, ради официозных постов, которые ему не нужны, он вынужден продавать свою совесть, подписывать бумаги <���…>.

К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник 1930–1969. Стр. 284

«Я — не литератор», говорила она о себе, отмываясь, как от грязи. Да, она — не профессиональный литератор, она — Советский Поэт.

Тема денег как дензнаков для Анны Андреевны презренна. Оплату писательского труда она представляет для литераторов-трудяг в виде покрашенных заборов, а для себя лично, в наивных представлениях о себе как даме «высокого тона», в виде «ландо». Никаких денег. Даже меценатство, спонсорство, например, это тоже грязь.

В связи с какой-то статьей, в которой говорится о том, что Николай Степанович обращался к меценатам. Николай Степанович никогда не имел дела с меценатами, и никогда к ним не обращался. «Путь конквистадоров» он издал на свои деньги, «Сириус» — тоже на последние свои. «Жемчуга» взял «Скорпион» — даром.

П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 252

Вообще-то каждый труд должен оплачиваться. Кто-то должен платить. Столько народа не соберешь, чтобы по пятачку скинулись на содержание Эрмитажа. Ценность произведения искусства должна стать такой несомненной, чтобы имеющий миллион с гордостью его бы отдал. Ну, за Гумилева никто не хотел.

В литературе как бизнесе — книгопечании, издательском деле — Анна Андреевна предвзято невежественна.

…ответила она с раздражением и принялась ожесточенно бранить «Литературную Москву». «Совсем дикие люди. Казакевич поместил 400 страниц собственного романа. Редактор не должен так делать. Это против добрых нравов литературы».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 186

Э то против добрых нравов коммунистической уравниловки. Газета — это газета главного редактора, владельца, он делает там что хочет. А добрые нравы соблюдает только торгаш от литературы.

О журнале «Современник», который стал издавать Пушкин.

Значительную часть объема Пушкин заполнял своими сочинениями.

А. В. АНИКИН. Муза и мамона. Стр. 168

Это вполне в духе добрых нравов литературы. Пушкин не удовольствовался бы крашеным забором для себя и маленькой изящной шляпкой «из каких-то специальных фондов» для Наталии Николаевны. Скорее бы взялся за производство сосновых карандашей, как Лев Толстой за разведение японских поросят. Зная себя, решил заняться книжным бизнесом. Он родоначальник удачной борьбы за права авторов. Ни до него, ни после — 50 % авторских от продажной цены книги никто не получал. За пять своих последних лет работы он получил около 160 тысяч рублей, без камер-юнкерского жалованья, которое было 5 тысяч в год. Это было очень хорошо — средний чиновник получал 30–50 рублей в месяц. Пушкин был первым, кто объявил о намерении честно трудиться. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» — это Пушкин. А Анна Ахматова хотела продавать даже не вдохновенье (о презренных рукописях речь не шла, работать она не любила, на нескольких шлягерах и при самом либеральном строе все-таки не наработаешь на всю жизнь — да с брильянтами) — а тонкую свою какую-то поэтическую субстанцию, осанку, изысканных знакомых, четырнадцать лагерных Левиных лет — все на продажу. Она хотела, чтобы ей платили за то, что она — Анна Ахматова. Рассуждения Фроста о «простой» купле-продаже гневно осуждала.

Фрост был основательным человеком. В исследовании человеческой души он дошел до Божьего установления: человек будет трудиться и плоды своего труда продавать, потому что один — скотовод, а другой — хлебопашец.

Общение с Фростом вызвало у Анны Андреевны омерзение — то ли дело изысканный образ мысли советских писателей, с их домработницами, шоферами, домами отдыха и пр.

И разве не позор, что Ахматова не имеет 7 копеек на трамвай, живет в неотапливаемой, холодной, сырой и чужой квартире. Что она носит рваное, грубое и чужое белье…

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 217

О переводах:

19 декабря 1941.

«Я не могу переводить. Я никогда не могла перевести ни строки. Иначе зачем бы я голодала все эти годы, жила без чулок и без хлеба? Ведь переводы прекрасно оплачивались».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 356

Исполать тем, кто помогал ей в работе, за которую она бралась только «для куска хлеба». Ведь у нее не было никакого другого источника существования. Ни стихов, ни статей о Пушкине тогда не печатали.

Эдуард БАБАЕВ. Воспоминания. Стр. 68

Она думала, что с этого можно прокормиться?

1 ноября.

Письмо АА — Сталину

<���…> напечатала одну работу о Пушкине, вторая печатается.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 16

Столько трудов — и тяжелые материальные условия!

Поэт — состояние души. Фет не был профессиональным поэтом, он хотел быть дворянином и жить с помещичьих трудов. Толстой не хотел даже жить с графских барышей, он хотел сам пахать землю и тачать сапоги. Ахматова хотела иметь 7 копеек на трамвай и «ландо» за то, что она такая утонченная и пишет стихи…

Причем реальную ситуацию на рынке стихотворной продукции на Западе она себе представляет — в отличие от ее преданных поклонников, которые верили в то, что великая Ахматова добровольно разделяет с ними тяготы советского быта, а на Западе, за ее талант и душевную изысканность, она была бы вознаграждена несметными богатствами.

«Нигде в Европе этого нет. В Париже я рассказала одному поэту, сколько раз переиздаются у нас книги стихов — он едва верил. Публичные чтения у них не приняты. Если знаменитый художник сделает рисунки или виньетки к новой книжке стихотворений — тогда она приобретает шанс быть распроданной. Из-за рисунков — вы подумайте! В России всегда любили стихи».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 125