Игорь Масленников - Бейкер-стрит на Петроградской

Если в американском кино верховодят прокатчики и продюсеры, то в Советском Союзе кинематографом руководили чиновники, а главными людьми были кинорежиссеры. Теперь им казалось, что они могут и держать власть в своих руках, и сохранять «престижность» своей профессии. Они занимали все руководящие посты, они привыкли к тому, что государство оплатит производственные расходы, распространит картины по стране и миру, соберет доход и вернет его в производство. Такое привычное дерево — крона — госстудии, корни — госпрокат, а ствол — государство. Американская, кстати, схема: каждый доллар, пришедший в любой кинотеатр мира, потом оказывается в Голливуде.

Зазнайство режиссуры были тотчас же беспощадно наказано. Мы проворонили прокат, который в новых условиях идеологической свободы был мгновенно заполнен дешевыми (на первых порах) американскими фильмами, которых наш зритель был лишен. Наши прокатчики первыми превратились в новых капиталистов.

28 декабря 1986 года председатель кинокомитета Филипп Тимофеевич Ермаш был отправлен на пенсию, и очень скоро можно было увидеть его, а заодно с ним его заместителей Павленка и Иванову, а также ушедшего в отставку из Союза кинематографистов Григория Борисовича Марьямова робкими сотрудниками, сидевшими в приемной величественного в те годы господина Таги-Заде, создавшего фирму «АСКино» и первым запустившего в наш прокат триста купленных по дешевке третьесортных американских фильмов. Первая «наркотическая инъекция» в неокрепшие головы наших зрителей была сделана.

Перестройка в кино началась…

Весь идиотизм наступивших перемен выразился в странной судьбе А. А. Голутвы — этого администратора, функционера, просвещенного либерала, представителя «социализма с человеческим лицом», не лишенного предприимчивости и способного встроиться в новую экономическую реальность.

Чуть больше года работал он главным редактором студии, а 1 октября 1986 года на собрании партхозактива «Ленфильма» был избран директором. Он сел в это кресло при одном социальном строе, а покинул его через десять лет при чем-то таком, что и социальным строем назвать нельзя.

Чему только мы не подивились за эти десять лет!

Листаю рабочие тетради:

«Ночной звонок: „Собрать теплые вещи и на выход. Через четверть часа будем брать…“ Путают».

«Срочно сообщили — дача ограблена! Еду в Грузино… Ложь!»

«К 8 марта гоним самогон… Купил с рук два пакета йогурта».

«Некто Риверов на собрании „Памяти" сказал, что Голутва расплодил на „Ленфильме" сионизм, а глава сионистов — Масленников».

«Вызвали в ОБХСС. Поступил сигнал, что мы в дирекции занимаемся спекуляцией автомобилями в крупных размерах».

«Снова Риверов рассказывает на сходках „Памяти" огромной толпе, что Голутва и Масленников миллионеры. Соломон Шустер дал им взятку за постановку в виде картин, которые украл из Эрмитажа его отец во время блокады».

«Партконференция в Смольном — битва за книжки, парфюмерию, галантерею. Секретаря обкома Гидаспова тихо называли Гестаповым. Известно также, что одним из разбойников, казненных вместе с Христом, был некий Гидасп».

«11 августа 1989 г. Голутва подал заявление об уходе. Такое же заявление он подписал своей заместительнице Валентине Горошниковой…»

Однако он не ушел. На какое-то время не выдержали нервы. Именно в это время он совершил поступок, который останется надолго в истории кино. Нет, не широко известная помощь Герману или Сокурову… Вместе с талантливой журналисткой и киноведом Любой Аркус они создали уникальный журнал по проблемам кино «Сеанс», резко отличающийся от московской киножурналистики, а вскоре и «Кинословарь», многотомную новейшую историю отечественного кино.

Читаем дальше:

«По телевидению выступают кандидаты в депутаты Гдлян, Иванов… По старым меркам наговорили лет на 70!»

«Ни чая, ни мыла, ни сахара. Или по талонам».

«Май 1989 г. Съезд народных депутатов — Сахаров кроет Горбачева».

«В машине на Марсовом поле умер Георгий Александрович Товстоногов. Сердце…»

«„Реппублика" о Ельцине в США». Противно даже повторять.

«Шахматные шутки одесских клоунов: во всей стране мат, а партия не сдается».

«Только что доллар был 63 копейки, а сегодня 6 рублей 30 копеек, т. е. в десять раз».

«Чаушеску закрыл границы Румынии».

«1990 г. Сокуров вышел из КПСС „по состоянию здоровья"».

«На телеэкранах Невзоров, Кашпировский… „Так жить нельзя" Говорухина».

«На съезде КПРФ избран Полозков… Подаю заявление: „Прошу считать меня выбывшим из рядов КПСС до наступления раскола”».

«Партком рассыпался в прах, райисполком развалился, райкома нет».

«Заказ в „Елисеевском": соль, спички, мука, рис, масло, мясо, рыба, конфеты…»

«Очередь за портвейном на Саблинской по талонам за ноябрь».

«Рэкетиры на бензоколонках».

«Наконец, Голутва положил партбилет — 21 января 1991 года».

Можно было бы и дальше перечислять судороги нашей страны и общества, но судьба Александра Голутвы в сжатой форме демонстрирует это.

Еще в 1992 году ему было предложено возглавить Госкино СССР. Он отказался. Все-таки в 1996 году Армен Медведев уговорил его стать своим заместителем. Через три года он садится в кресло председателя Госкино, очень ненадолго.

Никакие наши митинги, где я, в частности, стоя на грузовике во дворе Кинокомитета, вел голосование против объединения Госкино с Министерством культуры, не помогли. Голутва стал замом у министра М. Е. Швыдкого. И тоже ненадолго.

Тонкая струйка дыма вьется над руинами некогда могущественного ведомства — Комитета по кинематографии. Кинопромышленность в очередной раз слилась волею малокомпетентного начальства с библиотеками, музеями, домами культуры, консерваториями и театрами.

Теперь мы имеем «агентство».

Швыдкой сидит в бывшем кабинете Голутвы.

Голутва…

В перспективе, я думаю, еще много раз будут всяческие перемены.

Счастье, что у Александра Алексеевича наконец родился сын Артем!

Вот такая «просека в лесу»…

Сейчас многие из нас ударились в воспоминания. Нынче все печатается быстро. У каждого есть ноутбук, исправляющий грамматические ошибки, далее дискеты, диски, флэшки, которые правят уже в издательстве, фотонабор — и вот книжка готова.

Кто-то хочет подчеркнуть свое народное происхождение, кто-то — дворянское.

Клянут советскую власть и прежнее начальство. Я не стою горой за начальство, но ведь именно тогда складывались яркие творческие биографии этих мемуаристов, делались знаменитые фильмы, получались премии, награды, звания.