Дневник библиотекаря Хильдегарт

У нас тут в одной деревне… не в нашей, а внизу, в долине… у одного мужичка жил дракон. Здесь вообще люди иногда заводят драконов, чтобы, значит, по хозяйству помогали и вообще. Они молоко приносят, хлеб, мясо… деньги тоже иногда. Если кто живёт-живёт бедно, а потом вдруг возьмёт и в одночасье разбогатеет – это, значит, у того дракон завёлся. Правда, говорят, что для того, чтобы заполучить дракона, надо сначала заключить сделку с нечистым. Только я в это не верю. Я так рассуждаю: дьявол – он сам по себе, а драконы – сами по себе, и никакого они касательства друг к другу не имеют. Да. Так вот. Я о том мужичке. Жил, значит, у него дракон. Долго жил. Денег ему приносил, вино, хлеб… разговаривал с ним по вечерам. По виду он был похож на большую такую чёрную птицу. А этот крестьянин всё хотел от него избавиться, потому как слышал, что держать у себя дракона – большой грех. Да и потом, страх-то ведь какой – жить в одном доме с драконом… это хоть кому не по себе станет. Ну, вот. Думал этот мужик, думал, и решил пойти к священнику за советом. А священник у него спрашивает: ты, мол, в самом деле так хочешь избавиться от своего дракона? Крестьянин говорит: да, отец. Только не знаю, как. Он всё живёт и живёт у меня… не улетает, прижился. Тогда священник говорит: если так, то ступай себе домой и ни о чём не тревожься. Всё будет, как ты хочешь. Мужичок поклонился ему, попросил благословения и пошёл домой. Пришёл, заглянул в окно и видит: его дракон ходит по краю своей кормушки и чистит перья, как ни в чём ни бывало. Мужик тогда плюнул с досады, подошёл поближе, глядь – а это и не дракон вовсе, а обыкновенный ворон. Тогда мужик заплакал горько, отворил окно и выпустил ворона на волю. Вот так вот оно и было… Да… Тот ворон потом часто к нему прилетал… чуть ли не каждый день. Мужик кормил его, поил свежей водичкой и всё плакал. Всё вспоминал, значит, своего дракона.

А ещё в Силезии водятся домашние змеи. Это не значит, что змея принадлежит дому. Наоборот – дом принадлежит змее. Если кто-нибудь из живущих в этом доме встретится с такой змеёй, это сулит ему большую удачу и богатство.

Мне всегда не очень нравился "Этимологический словарь" Фасмера. Не могу объяснить, почему. Но сам Фасмер - фигура потрясающая.

Когда все материалы к словарю были практически готовы, в дом, где он жил, попала бомба (дело было в 44-м году). Сгорело всё. Полностью сгорела богатейшая библиотека, которую он собирал много лет. Сгорели все рукописи, черновики и подготовительные материалы, без которых ни о каком издании словаря не могло быть и речи.

На следующий день после того, как это случилось, он сел за стол, положил перед собой лист бумаги и начал работу заново.

ОН НАЧАЛ ВСЁ ЗАНОВО.

И закончил. Один. Самостоятельно, без коллектива помощников и соавторов.

И словарь вышел в свет. Для тех, кто не знает - более чем солидное четырёхтомное издание. Обширная библиография. Огромное количество словарных статей.

Конечно, для того, чтобы так поступить, надо быть в первую очередь немцем. Но кроме этого - надо быть кем-то ещё. По крайней мере, мне так кажется.

Некий аббат цистерцианского монастыря ехал куда-то по делам и по пути заблудился в лесу. Он долго кружил между чёрных веток и трав, всё время выезжая к одному и тому же пышно цветущему папоротнику, и уже стал подумывать о том, что придётся устраиваться на ночлег возле этого папоротника, как вдруг между веток мелькнул огонёк. Обрадованный, аббат поспешил туда и выехал к небольшому монастырю, огороженному, как в старину, деревянным частоколом. Монахи этого монастыря приветствовали его со всем возможным радушием и взяли было под узцы его коня, чтобы отвести в стойло; однако, конь стал рвать узду и брыкаться, как безумный, а затем вырвался и унёсся в чащу, храпя от страха. Аббату это не очень понравилось, и потому, будучи в трапезной, он воздержался от того, чтобы вкушать выставленные на стол блюда и, отговорившись данным обетом, пил только воду из кувшина. Ночь он провёл весьма скверно и всё думал о том, как бы поскорее покинуть этот гостеприимный кров. Во время утренней мессы монахи попросили гостя прочитать проповедь. Аббат взошёл на кафедру, осмотрел аудиторию и, найдя её весьма образованной и искушённой на вид, принялся читать возвышенную и тонкую проповедь о небесных иерархиях и о падении ангелов, изменивших господу. Монахи слушали эту проповедь с напряжённым, но безрадостным вниманием, низко склонив головы и глядя в пол. Чем больше вдохновлялся проповедник, тем более скучными и задумчивыми становились лица монахов. Затем потихоньку, один за другим, они стали покидать церковь. Заметив это, аббат весьма смутился и быстро скомкал свою речь, полагая, что утомил ею слушателей. Когда месса закончилась, он спросил настоятеля о причине такого поведения его братии, и тот с тяжёлым вздохом ответил, так же глядя в пол: «Нам грустно было слушать, как ты рассказываешь нам нашу собственную историю, да ещё и, по неведению, всё путаешь и искажаешь. Не надо было тебе касаться этого предмета. Впрочем, всё к лучшему. По крайней мере – для тебя». Не успел он это сказать, как тут же исчез, и вместе с ним исчезли и монастырь, и церковь, и деревянная ограда, а наш аббат оказался всё у того же пышно цветущего куста папоротника.

А вот если бы он выбрал иную тему для проповеди, неизвестно, что бы сделали с ним те, кого он принял за монахов. Однако, об этом лучше даже не помышлять.

Нежная белокурая девушка в строгом костюме попросила у меня словарь американского тюремного сленга.

— А то вот так приедешь, с тобой будут разговаривать, а ты только ушами хлопать и улыбаться, - застенчиво объяснила она. - Хочется же понимать, что тебе говорят. Чтобы не опозориться.

Я побоялась спросить, в каких кругах она собирается вращаться по приезде в Америку, и молча притащила ей словарь. Она полистала его лёгкими, как сон, перстами, затем мечтательно улыбнулась и погрузилась в чтение.

Ещё две нежные девушки робко приблизились, прячась друг за друга и на всякий случай осторожно хихикая. В глазах их поблёскивали растерянность и скорбь.

— Что, дети мои? Что случилось?

— Да вот, мы тут ищем, ищем. Целый день ищем, найти не можем.

— Кого ищем-то?

— Рубена.

— О, Боже. Кого?

— Рубена. Книги Рубена по фонетике. По фонетике русского языка.

— Дети, вы меня уморите. А если вы вдруг вздумаете найти "Египетские ночи", вы что же, на Александра будете искать? Рубен - это имя. А фамилия Аванесов. Аванесов Рубен Иванович "Фонетика русского литературного языка" Вот что вам нужно. Сейчас принесу.