Кто теперь ненормальный? Автобиография

Мы с изумлением смотрели на звуковой пульт управления, звукооператор располагался перед сценой, каждый инструмент был хорошо озвучен. Нам пришлось использовать их техников для подключения нашей аппаратуры таким же образом. Место было так огромно, что при другом варианте нас просто не услышали бы. К моменту выхода на сцену место почти заполнилось. Очевидно, публика пришла чуть раньше, чтобы посмотреть на нас, ибо наша репутация пришла с опережением. Помог и огромный рекламный щит, установленный на Сансет Стрип. На щите красовался ваш покорный слуга в шляпе излучающей свет. Мой Бог! Я стал голливудской рекламой!

Мы довольно сильно нервничали, но всё прошло неплохо. Однако, смущала странная атмосфера. Прежде мы разрывали место на части, в этот раз взрыва не произошло и, позже, мы поняли почему. Вся публика была обкурена. Головы и тела отдельно. В первый раз мы выступали перед занаркотившей публикой и не попали в расслабляющий поток. Они все сидели и ждали впечатлений. Давайте ребятки послушаем, что у вас есть. Чтобы мы не учудили, они не собирались вскакивать с сидений и сходить с ума. Мы оказались слишком наивны, пытаясь раскачать это болото. Мы понимали, что люди курят, потому что чувствовали запах марихуаны. Однако, степень отключки оказалась высока. Охранники позволяли публике делать это в течение концерта. В некоторых местах и охрана была также хороша, как и публика.

Другая странная вещь которая нас удивила - это звук. Ранее мы заслуженно считали себя сверх скрипучей и громкой группой. И вдруг мы стали бороться за то, чтобы нас услышали! На такой огромной арене наш звук оказался крошечным. Мы остро почувствовали это, после того, как начала звучать Humble Pie. Steve Marriott был классный фронтмен и знал, как управляться с американской публикой. Я стоял у сцены и наблюдал, как он работает. После пары песен публика ела из его рук. Это был первый урок, как иметь дело с наркотной публикой.

На следующий день, мы должны были вернуться в Британию, для открытия лондонского театра Сандаун в Майл Энд Роуд. Контракт на это выступление был подписан очень давно и, к несчастью, время открытия совпало с турне. Через 24 часа после прибытия домой, нам пришлось опять лететь назад в Штаты. Был поставлен рекорд дистанции между двумя выступлениями. В старое время мы частенько шутили, что наших агентов хлебом не корми, только дай возможность устроить концерт у черта на куличиках. За Эдинбургом непременно следовал Портсмут. Нет дела, как далеко вы находились. Но после перемещений типа Сан-Диего – Лондон, это детские игрушки. По всем параметрам появилась новая шкала.

В ту ночь Humble Pie выступила на отлично, как , впрочем, и везде, где они играли. Мы прокатились с ними через Штаты, делая меньше, чем могли. Получен богатейший опыт, но было и чувство уныния. Мы поняли, чего нам не хватало в отличие от Humble Pie. Они закручивали множество гитарных и ударных соло, которые нравились янки. Репертуар длился около двух часов и половину составляли сольные партии. Мы же играли короткие 4-х минутные песни, делая совсем небольшие соло. Дейв выскакивал на кромку сцены и выдавал 3-х минутное гитарное соло, но никак не 15-20 минутные проигрыши, как это делали американские группы. Дон также использовал ударные соло, Джим выдавал скрипичные пассажи, но это были отрепетированные номера, импровизация отсутствовала. Удлиненные импровизации были нам по силам, но тогда разрушался наш стиль. Так появилась проблема, потому что Америка любила своих гитарных героев. По этой причине такие британские группы, как Led Zeppelin, Black Sabbath и Deep Purple стали весьма популярны в Америке. Нас хорошо принимали в небольших уголках страны, но большие солнечные города, как Л.А. не спешили с признанием.

Другой заминкой оказались костюмы. Наши костюмы поражали публику, но одобрения не вызывали. По сравнению с теми же Humble Pie, носившими стандартные джинсы и тенниски мы выглядели вдвойне вызывающе. Местные группы не придавали значения визуальному образу. Единственными, кто отклонялся в сторону, были черные артисты наподобие Sly & The Family Stone, но никак не белые рок музыканты. Было ещё кое-что, чего не могли принять. Мы адаптировали шоу под большую арену, научились использовать громадную сцену и играть перед публикой, размещенной рядами. После этого реакция зрителей улучшилась, но соревноваться с Humble Pie мы не могли. Для начала было неплохо, но Америка ломала нас под себя.

Мы встретились с нашим американским продюсером Фрэнком Барселона в Нью-Йорке. Он был огромен и физически выглядел просто устрашающе. Мы были приглашены в его дом на окраине города. Фрэнк обладал глубоким голосом Марлена Брандо. Сначала мы не знали, как себя повести. Это очень яркий характер. Помню его мнение о Vic Damone, знаменитом эстраднике 50-х. «Возьмите Vic Damone – прекрасный голос, отлично выглядит, женщины его обожают, но не звезда. Посмотрите на Tony Bennett – плохой парик, походка водителя грузовика, голос никудышный, но парень звезда первой величины!». С этом был весь Фрэнк, самый влиятельный деятель индустрии. Всё в Америке оказалось больше, слишком много денег вовлечено в бизнес и наш британский успех терялся за горизонтом.

Ко времени американского турне мы стали известны едва ли не в каждой стране мира. Мы хотели удерживать такое положение, но это было почти невозможно. Что касается Америки, то для любой британской группы это являлось тяжелейшей задачей. Кроме того, мы явно обогнали время. Мы не хотели подстраиваться под Америку и играли другую музыку, отличную от американских групп 70-х. В ранних 80-х яркая и резкая музыка отвоевала своё место. Группы подобные Kiss, которые захаживали на наши концерты и сформировавшиеся не без нашего влияния, в 80-е стали большими величинами. Мы тоже ещё заворачивали крупные хиты. Шесть лет не были в Штатах и внезапно вошли в моду.

В середине 70-х янки смотрели на нас , как на альбомную, а не сигловую группу. Нас больше крутили по FМ станциям, в отличие от AM где преобладали такие певцы, как Carly Simon, James Taylor и Carole King. Некоторые территории составляли исключения, например Нью-Йорк и средний запад. Им нравилась наша хрипатость. Неплохо шли дела в Детройте, Чикаго, Кливленде и других промышленных городах. Наши песни часто становились местными хитами, но не в масштабе страны целиком. Америка так велика, что вы могли быть известны на одном побережье и абсолютно никем не услышаны на другом, а MTV просто не было.

Удачным примером подобного положения может служить ZZ Top. В самом начале карьеры, когда ещё и бород не было, они играли по барам на юге страны. Мы оказались знакомы, потому что их гитарист Billy Gibbons, был любимым артистом Хедрикса. Когда ему случалось оказаться в тех краях, он заявлялся в любую пивнушку, чтобы послушать Billy Gibbons. В течение ряда лет на юге не было никого значительнее ZZ Top, но где-либо ещё они оставались неизвестны. Мы вместе катали турне по южным штатам, причем они являлись нашими открывающими артистами, поскольку в то время мы уже набрали определённую известность, а они нет. После турне положение изменилось и это совсем не удивило меня. Их основа – блюз, обычная одежда джинсы и ковбойские шляпы, это то, чего хотелось янки в 1974 или 1975.